— Изобрази улыбку на своем лице, или кто-то может вызвать полицию, — сказала я.
Он смотрел на меня с доведенной до белого каления напряженностью.
— Я сказала, улыбнись.
Его рот накрыл мой, обрывая фразу. Я ощутила привкус пота и гормонов. От выпитого пива, мое дыхание, наверное, было несвежим, но мы целовались так, словно были чистыми и свежими после душа. Наши языки танцевали, поедая друг друга живьем. Его руки прокрались под мою мокрую рубашку, и скользнули под бюстгальтер.
— Нет, — сказала я, отворачиваясь. — Ты не можешь, просто поцеловав меня и этим все исправить.
Его рот опять накрыл мой, прежде чем я успела закончить. Я убрала свои руки с его, но мой рот обладал своим собственным разумом и не собирался отлепляться от его губ. Решимость растаяла полностью, как сливочное масло на сковороде, оставив только влажный след кипящего жира.
Он взял мое лицо в ладони и придвинулся вплотную.
— Ты моя. Это значит, нет красивых мальчиков на танцполе. Нет поддельных свиданий с окружным прокурором.
Должно быть, он увидел меня с Даниэлем в новостях. Может быть, в газете. Возможно, человек с вонючими турецкими сигаретами рассказал ему.
— Я не говорила ему ничего о тебе, — сказала я.
— Я знаю, что нет. Своим сердцем я знаю, что у тебя слишком много благородства для предательства. Но он хочет трахнуть тебя. Мне не нравится это.
Я хотела пояснить свои правила ему в холодной, деловой манере. Но не могла, и это было не только из-за его красоты, но и из-за интенсивности взгляда. Что-то бурлило у него внутри, некая токсичная лава. Это ужаснуло меня, но и привлекало. Как я могла озвучить свои правила? Существует ли закон, по которому меня должны были бы выслушать?
— Я не могу видеть тебя с кем-то еще, — прошептал он на ухо. — Это делает меня сумасшедшим.
— Мы должны быть осторожны. Иначе это не поможет, — он притянул меня ближе, и я ощутила его эрекцию. — И где ты был? Твой телефон отключен.
— Я был занят.
— Что, черт возьми, это значит?
— Ты задаешь вопросы.
— Я не имею права задавать вопросы? По прежнему?
Он провел своим пальцем по моему лицу.
— Я трахаю тебя. Я забочусь о тебе. Я могу предложить тебе только это.
— Для меня этого не достаточно.
— Ты, американская женщина, сводишь меня с ума.
Я закрыла глаза на секунду, пытаясь собраться с духом. У меня не было сил бороться с ним. Он вернулся ко мне, налетев словно бык.
— Скажи мне, — попросила я. — Скажи мне, что происходит. Где ты был? С тобой все в порядке? — Я взяла его лицо в свои ладони, его глаза были чернее и глубже в лунном свете, проникающем через окно. — Не рассказывай мне подробности. Твои истины все равно звучат, как ложь. Мне не нужны имена и даты. Меня не интересует сама ситуация. Просто расскажи мне о себе. Я хочу узнать тебя, Капо, — я прикоснулась к его груди. — Я хочу узнать, о чем переживает твое сердце.
— Нет.
— Позволь мне узнать тебя.
— Contessa, — сказал он так ласково, что я едва расслышала его.
— Позволь мне узнать тебя, — повторила я. — Впусти меня.
Он убрал прядь волос с моей щеки.
— Ты танцуешь с друзьями. Я нет. Ты ходишь на просмотр фильмов. Я нет. У тебя жизнь в достатке. У меня тоже кое-что есть.
— Пойдем со мной. Ты тоже можешь танцевать. Мы можем ходить в кино с друзьями, делать все те вещи, которые обычно делают люди.
Он обнял меня и крепко поцеловал. Мои руки проскользнули под его пиджак и наткнулись на кобуру с пистолетом, он застыл. Я поцеловала его жестче, с напором, потому что чувствовала как нарастает желание у меня между ног. Я вытащила пистолет и держала в руке под пиджаком.
Он покачал головой.
— Ты меняешь меня каждый раз. Ты собираешься сделать меня мягким.
— Мягкий человек не будет так говорить.
Что-то промелькнуло на его лице, и подбородок снова напрягся.
— Нет, мягкий человек будет, — он схватил меня за руку. — Я возьму тебя прямо сейчас, Contessa. И не нежно.
Мы были в комнате, полной народу. Я понятия не имела, что было у него на уме, но он потянул меня в заднюю часть лофта через кухню, которая представляла собой длинную череду поверхностей. Он толкнул металлическую дверь и дернул меня внутрь. Коридор с потрескавшимися стенами освещался флуоресцентными лампами.
Он слишком поспешно запихнул меня в темный чулан и захлопнул за собой дверь. Веники и швабры попадали вокруг, когда он схватил меня за волосы, запрокидывая мою голову назад, и подтягивая кверху юбку. Блики от уличных фонарей маячили за окном, и пока мои глаза привыкали к темноте, и я увидела огонь в его глазах. Такова его реакция на мягкость?