«Этот телефон защищен и безопасен, в нем есть мой номер. Пожалуйста, используй его только в экстренных случаях. И будь очень осторожна».
Я проверила и увидела всего лишь один номер в контактах с кодом штата Невада.
Передняя дверь открылась, и я подскочила. Это была Катрина, и ее губа была разбита.
— Что случилось? — спросил я.
— Он заехал за мной, — ее дыхание переходило в громкие всхлипы. — Я села в машину, не предполагая, что что-то может пойти не так. Он сказал, что я солгала ему о том, кем была на самом деле, и что я не смогу вернуть ему деньги, потому что никто не собирается покупать мой фильм.
— Что они сделали с тобой? — с трудом спросила я, мое собственное горло отказывалось мне повиноваться.
— Только губы. Это пройдет. Я просто получу долю, доказав, что он неправ.
Второй раз в жизни я сделала то, что делала только однажды, на обочине дороги с револьвером в руке — я потеряла самообладание.
— Что ты имеешь в виду под получу свою долю? Ты живешь в одном из своих чертовых фильмов? Кто, черт возьми, должен знать, блядь, что вообще происходит? — быстро говорила я.
Катрина плакала. Она никогда не видела меня такой, я сама никогда не видела себя такой. Я даже не знала, кем я была.
— Я звоню копам! — моя рука дрожала так сильно, что я не могла набрать цифры, Катрина выхватила телефон.
— Центральная? — она выплюнула имя Департамента полиции Лос-Анджелеса, как проклятие, говоря в молчащую трубку. — Вы, черт побери, со мной? Они кучка трепачей. Редактор календаря дает им всем взятки. Если это вскроется, мне конец.
— Когда и что вскроется? Что он затащил тебя в машину и ударил? Нет. Нет. Тысячу раз нет. Я звоню Антонио.
— Нет! Я не хочу, чтобы твой парень меня спасал. Это фатально. Забудь об этом. Просто забудь. Я разберусь с подонками, как и раньше.
— Сколько тебе нужно?
Она откинулась на спинку дивана и прижала пальцы к глазам.
— Тысяча за прошлую неделю, и тысяча за следующую.
— Если ты не платишь, проценты увеличиваются по минутам, — мои руки были скрещены на груди. Я была так зла, что все мое сочувствие испарилось.
— Я смогу все исправить, когда получу права на распространение фильма. Он просто… — она сдалась, и слезы хлынули снова. — Он не знал, что я проиграла иск. Но потом он выяснил. Я думаю, это просто… я не знаю.
— Для кого-то такая умная, — сказала я, не в силах остановить себя. — А для себя ты совершаешь глупые ошибки.
Я устремилась в свою спальню. В моем гардеробе хранилось несколько тысяч на экстренный случая. Я отсчитала три раза по тысячи и сунула их в конверт. Позвонила Антонио с моего нового телефона, затем повесила трубку. Был ли это экстренный случай? Он просто советовал мне держаться подальше от Мабата, потому что хотел защитить меня? Мне действительно не хотелось его беспокоить, когда у него и так полно дел. Я извинюсь позже за неповиновение, если это потребуется.
Я спустилась на первый этаж.
— Пошли. Я доставлю их лично.
Катрина сидела за рулем. Место было в восточном Голливуде, помоечный ночной клуб, такой же большой, как гостиная из моего детства. Втанг. Я понятия не имела, что это означало, но это слово красовалось большими, плоскими красными буквами на фронтоне, заляпанными в линиями человеческой крови.
Вышибала с редеющим волосяным покровом, передвинул веревку, прежде чем мы успели приблизиться. Он предложил нам сначала зарегистрироваться в журнале, а потом пропустил внутрь. В комнате было так темно, что я была не в состоянии отличить девочек от мальчиков, разве что по торчащим волосам.
Я все еще была сумасшедшей. Я не знаю, сколько бы еще продержалась, потому что гнев не мой конек. Для меня он был непривлекательным и неконтролируемым. Он гнал людей прочь и по большей части заставлял совершать опрометчивые поступки, при этом фактически ничего не добиваясь. Мой гнев походил на клетку с норкой, с которой собираются снять шкурку.
Вышибала кивнул бармену и открыл дверь в заднюю комнату. Мы прошли вниз по ступенькам мимо небольших дверей в офис, располагающийся на цокольном этаже. Возможно, я должна была испугаться, но я была слишком зла. Даже когда увидела четырех мужчин, развалившихся в комнате, двое из которых играли в нарды, один зависал в телефоне, а у последнего костяшки пальцев были содранными в кровь, я не испугалась.
Прежде чем кто-либо успел объяснить наше присутствие или познакомить нас, я спросила:
— Кто из вас Скотт Мабат?
Один грязный блондин среднего возраста в черной кожаной куртке, наклонившись к доске для игры в нарды, слегка поднял руку, указывая подождать одну секунду.