— Понимаете, что это означает? — спросил Джейсон. — Нам казалось, что мы попали в какую-то электромагнитную клетку, регулирующую энергию, которая облучает Землю. И это на самом деле так. Но это лишь незначительный фрагмент куда более крупной картины. Побочное следствие.
— Побочное следствие чего?
— Градиента времени. Понимаешь? На каждую земную секунду за барьером приходится куда как больше.
— Чёрт знает что… — У меня это не укладывалось в голове. — И какова физика всего этого бардака?
— Куда более опытные люди, чем мы с тобой, не могут пока что найти ответ на твой вопрос. Но идея градиента времени кое-что поясняет. Если время у нас и «у них», во Вселенной, течёт по-разному, то излучение из окружающего пространства на Землю — видимое, рентгеновские лучи, иные энергетические потоки — увеличивается соответствующим образом. Годовое излучение Солнца, сконцентрированное в десять секунд, мгновенно убьёт всё население планеты. Таким образом, электромагнитный барьер вокруг Земли не просто скрывает от нас Вселенную — он защищает нас. Отражает излишнюю — да ещё, полагаю, модифицированную фиолетовым смещением — радиацию.
— Фальшивое солнце, — проронила Диана.
— Точно. Они дали нам фальшивый солнечный свет, потому что свет реального Солнца смертелен. Дали положенную дозу, распределили. Изобразили времена года, климат, приливы и отливы, нашу траекторию вокруг Солнца. Масса, момент, гравитационное взаимодействие… Всё было организовано с целью сохранить нам жизнь.
— Организовано… Значит, это не природного характера штука. Технология, — решил я.
— Кажется, придётся это признать, — кивнул Джейсон.
— Значит, они проделали это над нами.
— Толкуют о «гипотетическом доминирующем» либо же «контролирующем интеллекте».
— Но кому и зачем это надо?
— Не знаю. Никто не знает.
Диана прищурилась. Запахнув парку и обхватив свой торс руками, она пристально смотрела на брата. Её била дрожь — и, конечно же, не от холода.
— Какова разница во времени, Джейсон? Насколько быстрее там бежит время?
Там — за чернотою неба. Джейсон медлил, колебался:
— Намного.
— Скажи.
— Ну… замеров много. Но в последний запуск они прозондировали Луну. Луна постепенно удаляется от Земли, с примерно постоянной скоростью. Вы это знаете? Если замерить увеличение расстояния, можно определить, за какое время оно выросло. Ну, звёзды разбегаются там, тоже с определённой скоростью…
— Сколько, Джейсон?
— С момента Затмения прошло пять с лишним лет. За барьером за это время пролетело больше пятисот миллионов лет.
У меня аж дыхание перехватило. Что сказать? Да я и языком пошевелить не мог. Казалось, что воздух не перенесёт звука.
Диана, заглянув в сердцевину, в самую суть проблемы, спросила:
— И… сколько нам осталось?
— Трудно сказать точно. Мы под защитой барьера, но сколько он протянет, насколько он эффективен? Существуют, однако, и кое-какие бесспорные, неотвратимые факторы. Солнце смертно, как и любая другая звезда. Оно сжигает водород и расширяется, становится горячее. Земля находится в комфортной зоне его системы, постепенно отодвигающейся наружу. Как я уже сказал, сейчас мы под защитой. Но потом Земля войдёт в гелиосферу. Солнце проглотит её. Какой барьер это выдержит?
— Сколько, Джейсон?
На него было жалко смотреть.
— Ну… лет сорок… может, пятьдесят. Чёрт знает.
Четыре миллиарда лет от Рождества Христова
Боль стала донимать больше, невзирая на морфин, купленный Дианой тут же, в Паданге, в соседней аптеке по просто смешной цене. Меня трясло, бросало в жар.
Состояние это было переменчивым. Приливы и отливы, волнами, приступами. В голове как будто лопались жаркие пузыри. Тело капризничало, отказывалось повиноваться. Однажды ночью я схватил воображаемый стакан воды и разбил реальную настольную лампу, разбудив соседей.
На следующее утро я об этом не мог вспомнить. Однако я видел свои порезанные пальцы и слышал ворчание коридорного, с которым Диана рассчитывалась за разрушенное гостиничное имущество.
— Что, я действительно лампу кокнул?
— Боюсь, что да.
Она сидела подле кровати в плетёном кресле. В номер доставили яичницу и апельсиновый сок, из чего я заключил, что ещё утро. За прозрачными шторами синело небо. Дверь на балкон открыта, впускает в комнату свежий воздух, запах океана.
— Извини, — пролепетал я.
— Ты был не в себе. Я бы велела тебе всё забыть, но ты и так всё забыл. — Она положила руку на мой лоб. — И ещё, к сожалению, не всё позади.