- ДА? - и вновь взгляд на меня разъяренного дяди Гриши. Орет.
- Да, - едва слышно шепчу.
- Отлично.
- Что? - не могла поверить своим ушам.
- Дверь закрой.
- В смысле отлично? - игнорирую я.
- ДВЕРЬ ЗАКРОЙ! - но уже и сам дернулся вбок (бросив руль) и, схватившись за ручку, потянул на себя. - Смирись, - внезапно продолжил. - Их всех убили. А то, что там была соседская девочка - даже на руку. Кое-что подправлю, и, может, нам удастся их обмануть, ...будто это была ты.
Слова дяди Гриши звучали расстрельным залпом в моей душе, раз за разом приводя в исполнение приговор.
Никого больше нет.
Ни папы. Ни мамы... ни даже соседки тети Гали и моей подруги Лиды.
Все мертвы.
Отца расстреляли по пути на работу.
А маму, тетю Галю и Лиду... взорвали только что в доме.
***
Я мало что помню из последующего, что происходило в те сутки, так только - урывками.
Повез куда-то за поселок, и совсем не в сторону города. Куда-то далеко, на заброшенный колхозный склад. И там нас встретило двое незнакомцев: молодые женщина и мужчина.
Оба в белых халатах.
Зал был огромен, но все в полумраке - вдали лишь виднелся странный стол-койка и что-то наподобие штатива для капельницы.
Усадили в кресло (недалеко от стола, на котором и была та лампа, что рождала в этой кромешной тьме хоть какой-то свет).
Вдруг молодой человек подошел ко мне то ли с ручкой, то ли фломастером... и стал что-то чертить на лице. Прямо вот так - как по бумаге, нагло царапая кожу.
Попытки отбить руку, улизнуть - тут же пресек, да и не без помощи дяди Гриши.
- Что... что вы делаете?
- Не бойся. Я дал клятву твоему отцу. И я сделаю все, чтобы тебя спасти. И чтобы никогда, ни одна живая душа не прознала, кто ты... и какие нити к тебе ведут. Только и ты меня не подведи. Без тебя - все будет зря. И их смерти - тоже.
Молчу, ошарашенная. Последние слова с новой силой ужалили в сердце, отчего резко запнулась, забыв как дышать; неосознанно дрожу.
- В общем, - вдруг снова отозвался, вмешался незнакомый мужчина. - Можно немного приподнять веки, ямочки на щеках добавить, нос уменьшить.
- Что? - нервно дернулась я. - Нет, нет! Вы что? Больные?! - резко вырываюсь. - Нет!
- Иначе они тебя найдут! - рычит дядя Гриша, но уже более сдержано. Не психует, не дергается. Вероятнее всего, сыграла самоуверенность: мне некуда бежать. Я в западне.
Слезы в очередной раз (с новой, буйной) силой срываются с глаз.
- Они отняли у меня все! Еще и лицо отберут? А что мне останется? ЧТО?
- Жизнь. Ты сможешь жить. Вика! Постой, Вика! Не убегай!
- Я не хочу! Зачем вы меня увезли! Надо было дать умереть! Уйдите от меня! Уберите руки! - вырываюсь из его хватки.
- Я, конечно, может, сморожу чушь, - внезапно раздался (с дрожью) женский голос. - Но сами посудите, девочка еще совсем юная: лет двенадцать-тринадцать. У нее еще триста раз поменяются черты лица. А сейчас - перекрась ее, смени прическу - и она станет одной из тысячи, так сильно похожих друг на друга, девочек-подростков. И не зачем такие радикальные перемены.
- Но потом она вырастет и станет сильно похожа на своих родителей!
- Это - пройдут года. Все уляжется, к тому времени - ее точно перестанут искать.
- Ну, по сути, правда, - вмешался незнакомый мужчина. - Я уберу только родимые пятна, с лица, да и по телу, если есть что-то примечательное. Плюс Жанна выполнит свою часть работы. Просто, я тоже не хотел бы кромсать молодое лицо - неизвестно, что потом из этого выйдет в дальнейшем. Зачем ее умышленно уродовать?
Обмер в рассуждениях Анохин.
В надежде заглядываю ему в лицо.
- Пожалуйста, дядь Гриш...
***
И каким бы порой не был хладнокровным и излишне рациональным дядя Гриша, здесь он дал слабину и принял предложение. Легкие корректировки на теле под местным наркозом, а затем подстричь меня едва ли не под мальчика с большой челкой, и перекрасить волосы и брови из темно-коричневого в светло-русый.
- Я пошел на уступки, и согласился на ваш план. Но в остальном - никаких компромиссов. Ты должна дать мне слово, что НИКОГДА не станешь отклоняться от заданной линии. Все старые привычки подчистую долой. ПОДЧИСТУЮ! Даже если это - просто ковыряться пальцем в зубах. Любила раньше математику - теперь в голове только одна поэзия. Носила штаны - отныне одни платья да юбки. Был любимый черный цвет - теперь серо-буро-малиновый. Ты поняла меня?
Невольно киваю головой, подчиняясь.
- Я не так хорошо тебя знаю, чтобы толково напутствовать. Сама задумайся, перебери всё в голове. И прими правильные решения. Помни, с этих пор - ты сама по себе. И вся твоя жизнь - только в твоих руках. Знай, они будут тебя искать. Непременно будут: на всякий случай. И очень пристально. Не стоит их недооценивать. Но даже если подойдут вплотную - и глазом не моргни. Иначе этот взрыв тебе покажется сказкой. Растерзают, как голодные псы.