Поддерживаю, смеюсь, косой взгляд на подругу.
- Согласно, жутко звучит. Но ты поняла.
Хохочет.
- Нет. Ладно, я так понимаю, не идешь?
- Не, - качаю головой.
- Там круасаны свежие.
Кривляюсь, лживо щурю от злости и коварства глаза.
- С малиновым джемом, - не отступает.
Качаю головой в негодовании, сжимая губы.
- И вишневым, - замигала та бровями.
- Мои килограммы меня не простят, - смеюсь.
- Ох, ох, кто бы говорил! Тебе еще можно немало туда докинуть. За последнее время он как…
Смолчала.
- Ну что? Договаривай, - коварно ухмыляюсь.
Поддается на мое настроение – смеется.
- Постарела, - и живо высунула язык, паясничая.
Резкий разворот и, хватая свой плащ, с вешалки живо выскакивает за порог.
- Если что, знаешь, где мы! – кидает мне на ходу, не оборачиваясь.
Вышла невольно я в коридор, провожу ее взглядом.
Тяжелый вздох.
Идиотка.
Постарела я. Ишь, какая… сволочь.
Ладно, говоришь, надо подкрепиться?
Иду обратно в ординаторскую. Снимаю халат, переобуться, движение за курткой, зонтиком – и пошаркать за своими товарищами.
***
- Слушай, Лин, - вдруг отозвался Петя и нагло, как раз под шумок, потянулся за последним круассаном. – А че ты все время одна? Нашла бы уже кого-то. Вместе бы гуляли, на природу ездили.
Раздраженно закатила я глаза под лоб. Отвернулась.
- Придурок, отстань от нее, - рявкнула Наташа и тут же ляскнула по его наглой руке. Едва тот осекся, как сама ухватила трофей и быстро стала жевать.
- Ном-ном-ном, - кривляет ее Жмурко. – Жадина. Смотри, не подавись.
Смеется девушка.
- Это ты шмотри, тебе же меня шпашать.
Хохочет с напханным ртом.
- Не, я пас, - ржет и Петя.
Обмерла, округлив глаза, девушка. Пристальный, угрожающий взгляд.
- Он пусть Лина тебе искусственное дыхание делает, а я … погляжу со стороны.
Смеемся все. Взгляды на наших любимых клоунов.
Крутит у виска Наталья пальцем.
- Идиот, штоль? Какое ишкуштвенное, - прожевала, видимо, устав шепелявить и веселить нас лишний раз. Проглотила. – Какое искусственное дыхание, когда поперхнулась? А еще врач... Или ты хочешь, чтоб по принципу пылесоса она из меня крошки высосала?
Ржем.
- Нет, ну, - продолжает Петр с серьезным видом знатока. – Отсосать крошку – это же всегда приятно, особенно крошке!
Взорвались звонким смехом, уже не сдерживаясь в рамках приличия...
Закачала девушка головой в негодовании.
- Господи, и с кем я встречаюсь?! Ты, кстати, когда последний раз психиатра проходил?
Сгримасничал тот, высунув язык.
- Как и все, на профосмотре,…
- Опять, наверно, взяткой откупился.
Смеемся.
- Ага, ага. И за тебя проплатил, сумасшедшая моя, - схватил вдруг ее за шею и потянул на себя, уложив голову на грудь.
Помрачнела я невольно. Отвернулась, закусив губу.
И не знаю, что именно во всем этом напомнило мне о Клёмине.
- Ладно, мне пора, всем спасибо за компанию…
Оплатить свой счет.
Встать, попрощаться, расцеловаться… и отправиться долой.
Странные были у нас отношения с Клёминым. И ни особой ласки, и ни томных взглядов, и ни свиданий, и ни прогулок по ночному городу. Ни даже объятий, всматриваясь куда-то вдаль. Не обсудили никогда ничего ветряного, даже какую-то сверх наивную глупость. Не поссорились из-за этого потом...
Даже трепетного, волнующего первого поцелуя (в чистом, отдельном его понимании). Сразу страсть... и несколько попыток, неудачных попыток,... совокупиться.
Всё как-то резко, тупо, отрывками, вперемешку.
…но и глубоко.
Достаточно, чтоб с головой ухватить и утащить на дно, чтобы сойти с ума…
…и теперь вот так глупо терзаться.
Пройтись вдоль набережной, утопая вновь в воспоминаниях.
Неужто я всегда так и буду жить… не здесь, а там – в прошлом? ... рядом с ним.
- Девушка! Девушка! – неожиданно раздался назойливый, пронзительный крик.
Замерла я. Обернулась, ища источник звука.
Внезапно подскакивает ко мне молоденький паренек (судя по одежде - спортсмен, бегун). Мило улыбается и вдруг протягивает розу.
- Вот, держите! И не грустите больше! Лето ведь! Тепло! Наконец-то солнце выглянуло из-за туч! Ну же! Улыбнитесь!
Поддаюсь – неуверенно беру цветок, заливаясь смущенной улыбкой.
- Ну, вот! Отлично! Смотрите, какой красивой сразу стали! И не смейте больше печалиться! А мне пора - приятного дня! – разворот и помчал в обратном направлении.
Невольно провести взглядом до поворота...
Вдох. Сладкий аромат нежной красавицы вмиг заполнил каждую клетку моего организма. Оглянуться по сторонам, наслаждаясь осознанием произошедшего и вбирая в себя краски окружающего мира...
Игривые лучи солнца (которого здесь редко можно дождаться); переливающаяся сотнями искр гладь реки; чайки (что кричат, трепыхаются, кидаются к воде, в поисках пищи); влюбленные, томно целующиеся и радующиеся, тонущие в обществе друг друга; туристы, бегуны-спортсмены и любители (подобно этому прекрасному молодому человеку), женщина-торговка цветами, щедро поделившаяся с бездомным щенком своим обедом...
Взгляд на чистое небо...
Жизнь… жизнь вновь стала врываться в меня, воскрешенная и опьяненная сим странным, внезапным, бескорыстным чудом.
Хватить ныть. Хватить хандрить. Я всегда была сильной. Всегда справлялась со своим страхом и болью,… а теперь, теперь, словно тряпка мерзкая… Слякоть, которой и так здесь полным-полно, хоть отбавляй.
Однако, если природа, вопреки прогнозам и ожиданиям, смогла найти в себе силы прогнать тучи и вновь нам, благодарным жителям, явить тепло и нежность солнца, тогда… почему я не могу сделать нечто подобное? Взять в кулак свою судьбу и перестать плыть по течению. Да, мы не сделали, не пережили многое с Клёминым, но... дело же ведь не в желании, а вернее, нежелании, а - во времени, в недостатке его. Тупо, не успели... И пусть даже эта нелепость длилась не один... год. Для нас, видимо, этого было недостаточно, слишком мало, чтобы найти смелость на нечто большее, на то, что у других получается так легко и просто. Так... естественно.
Так что...
- Билет на Калининград. В один конец.
Глава 16. Чувства
***
И кто бы думал, что я снова буду добровольно идти по этому переулку, в прежнем направлении. Зайду в казенное помещение, вновь отыщу злосчастный кабинет Колмыкина… и стану требовать (не назначенной, без толкового объяснения причин) встречи со следователем.
- Да что тут за крик?! – не выдерживает и, резко распахнув дверь, рявкает на нас (на нас, с молодым человеком в форме). Обмер от внезапности полицейский, подбирая нужные слова.
А вот и на меня перевел взгляд мой (прежний) кат. Глаза округлились, тяжело сглотнул. И снова ужас распял его лицо, словно он увидел жуткое привидение. Немотствует. Не дышит.
(но и не крестится)
- Привет, можно… по частному вопросу? - несмело, робко улыбаюсь.
Неуверенно кивает, секунды - и наконец-то шаг назад, давая ход.
Поддаюсь. Провел взглядом.
Еще немного и, ожив, торопливо закрывает за нами дверь. Шаги по кабинету.
- Присаживайся, - махнул рукой в сторону свободного стула.
Улыбаюсь. Подчиняюсь.
- Может, чай, кофе? - задергался, замельтешился, не зная где себя деть.
- Да и ты присядь, - радушно ухмыляюсь, стучу ладонью по его крессу. – Не бойся. Я больше не кусаюсь.
Коротко рассмеялся. Выдох.
А на лице сразу проступила краска, залив его щеки румянцем от смущения из-за воспоминаний.
Несмелое, робкое, немного подергиваясь в сомнениях, движение и присел рядом.
Взгляд в лицо.
- Какими судьбами? Надолго? Или уже окончательно?
Улыбаюсь.
- Не знаю… жизнь покажет. А ты как? Что там… с делом, делами? Все решилось?
- А, - кивнул головой, в подтверждение, что понял, о чем я. – Да все там нормально, махнул рукой. Столько мучений, но более-менее что-то стало вырисовываться. В суде начали слушание. Вся сложность в том, что преступник-то – умер. А разбирать завалы надо. Восстанавливать справедливость. Хоть, конечно, часть его доходов бесследно пропала, так и не дожив до конфискации, по крайней мере, схемы махинаций… и выход на остальных злоумышленников мы получили.