***
Монетка звякнула о булыжник, подскочила, звякнула снова и, описав короткую дугу, улеглась хищной птицей кверху.
- Орел. - просипел Вепрь и сплюнул. Длинно, густо, как только он умел.
Некоторые смельчаки называли его Кабаном, а самые отчаянные - Свином, но за глаза и с почтительного расстояния.
У него первого из всех выросла колючая черная щеточка на верхней губе. Он первый, еще полгода назад, постучался в дверь Колченогой и пробыл в ее маленькой, душной комнатенке целый день. Целый день! На такое даже самые заядлые ходоки с Западной улицы не всегда решались. Из той комнатенки мужчины выходили пошатываясь, бледные и опустошенные, как будто из них высосали половину крови. А Вепрь - ничего. Вышел как ни в чем не бывало, посмеиваясь и поплевывая. "На этой неделе можете даже не пробовать, - бросил он двум заезжим купчишкам, напрасно дожидавшимся своей очереди. - Ей отлежаться бы денек-другой." И ушел, сорвав с одного из них шапку.
- Орел. - повторил Вепрь и придвинулся к Хилому вплотную. - А говорил, нет больше. Вот что. Поднимешь, подашь мне. С поклоном. Потом снимешь штаны. Я сам проверю, что у тебя там в карманах. А потом...Потом... Зачем штаны дважды снимать?
Вепрева свора заржала как по команде. В их глазах Хилый видел радостное предвкушение чухой боли и унижения, веселую, азартную злость молодых щенков, а больше в этих глазах ничего и не было. Впрочем, будь он на их месте, сам никого бы не пожалел.
- Ну? - лицо Вепря заслонило и мшистую стену напротив, и клочок серого неба над ней. Во всей Вселенной не осталось ничего, кроме этих глаз с красноватыми белками, мясистого носа, пухлых, неестественно- красных губ и черных, жестких волосков на верхней. "Требуху жрал, сволочь."- пронеслось у Хилого в голове. У него было отличное обоняние, почти как у собаки - так отец говорил. - Птичью, похоже."
В узкую щель между их лицами протиснулся кулак Вепря. "Сейчас ударит. Сейчас. Кровищи будет... И нос свернет, на всю жизнь уродом останусь."
Хилый вжался в стену - так, что заныли лопатки, вытащил из кармана нож, приставил к боку Вепря и легонько нажал.
- Я тебя убью. - тихо сказал Хилый, глядя Вепрю прямо в глаза. - Убью. -И нажал сильнее.
Глаза Вепря расширились, Хилый увидел в них то, что очень хотел увидеть, но не слишком на это надеялся. Страх.
- Это моего отца нож. - еще тише проговорил он. -Знаешь, что за нож? Он им рыбу потрошит. Всякую. И эту, желтую, тоже. Потом долго моет. А вчера напился и не помыл. Я взял и тоже не мыл. Понял, да? Я тебя даже резать не буду. Просто чуть сильнее ткну, яд в кровь попадет. К вечеру сам сдохнешь.
Вепрь побледнел.
- Скажи своим псам, чтобы ушли. Быстро.
Вепрь обернулся. "Брысь отсюда, - коротко приказал он. - Ждите за канавой. Разберусь и приду."
Подданные потоптались на месте, переглянулись и ушли.
Хилый еще немного нажал на нож.
- Не надо! - полувскрикнул, полувсхлипнул Вепрь. - Слышь, не надо. Я же так, шутил просто. Про штаны и вообще.
- Деньги отдай. - сказал Хилый, не убирая нож. - Все. Брось на землю.
Монетки зазвенели одна за другой, выпадая на брусчатку из Вепревой лапищи.
- Теперь беги. Молока выпей. Много. Чем скорее, тем лучше, а не то сдохнешь.
Сначала Вепрь бежал медленно, как будто нехотя, а потом все быстрее и быстрее. Стук его башмаков был слышен и после того, как он скрылся за поворотом. Хилый повел носом. Точно, пахло дерьмом.
Хилый медленно опустился на четвереньки. Монетки собрать, припрятать бы надо. И с собой не носить, в следующий раз может и не повезти. Да и нож надо бы потихоньку на место положить, пока отец не проснулся.
Тут его вырвало, прямо на один из тускло поблескивающих кругляшков, на хищного орла о трех головах. И на штаны тоже Вот зараза. Нож тоже загадил. Хороший нож. Острый. Хилый почему-то вспомнил, как совсем недавно вырезал этим самым ножом парусник. Отличный парусник, почти такой, какой он видел на рейде. Легкий, как будто не плавать, а летать должен. Все думал, показать отцу или нет. Показал. "Чем резал?" - спросил тот сквозь пьяную икоту. Хилый не ответил, но отец и так догадался. Парусник вылетел из распахнутой двери, шлепнулся в сточную канаву и поплыл, стараясь уйти от порции помоев, которые только что выплеснула соседка. Может, и ушел, Хилый не успел увидеть. "Нож не трогать, понял? - пинок отца отбросил Хилого в угол, на отцову лежанку. Да понял, понял, что тут не понять.
Хилый помотал головой, прокашлялся, отплевался и вдруг заплакал. В сером небе кружили темно-серые птицы, за спиной нависала над Западной улицей Западная стена, самая высокая стена Крепости, было слышно, как в двух кварталах отсюда громко переругиваются торговки, а Хилый все плакал, плакал и не мог остановиться.
- Эй, сопли подбери. Не бойся, не трону.
Хилый обернулся. Незаметно подошедший Цепень, один из десятников Вепря, стоял, чуть склонив голову набок, и улыбался.