как сущность нашей души состоит в одном только познании, начало
и основу которого составляет бог (по т. 15, ч. I, и сх. т. 47, ч. II), то
для нас очевидно отсюда, каким образом и почему душа наша по
своей сущности и существованию вытекает из божественной
природы и всегда зависит от бога. Я счел здесь нужным заметить это
с той целью, дабы на этом примере показать,
6
12
какую силу имеет познание единичных вещей, названное мною
интуитивным или познанием третьего рода (см. сх. 2 т. 40, ч. II), и
насколько оно могущественнее того универсального познания, которое я назвал познанием второго рода. Ибо хотя в первой части я
и показал вообще, что все (а следовательно, также и человеческая
душа) зависит по своей сущности и существованию от бога, однако
то доказательство, хотя оно вполне законно и находится вне всякого
сомнения, не так действует на нашу душу, как в том случае, когда мы
приходим к тому же самому заключению из рассмотрения самой
сущности какой-либо единичной вещи, которая, как я говорю, зависит от бога.
Теорема 37.
В
природе нет ничего, что было бы противно этой познавательной
любви, иными словами, что могло бы ее уничтожить.
Д
оказательство. Эта познавательная любовь необходимо вытекает из
природы души, поскольку она через посредство природы бога
рассматривается как вечная истина (по т. 33 и 29). Следовательно, если бы существовало что-либо противное этой любви, то оно было
бы противно истине, и, следовательно, то, что могло бы уничтожить
эту любовь, делало бы истинное ложным; а это (само собой
очевидно) нелепо. Следовательно, в природе нет ничего и т.д.; что и
требовалось доказать.
С
холия. Аксиома четвертой части относится к единичным вещам, поскольку они рассматриваются в отношении к известному времени
и месту, и в этом, я уверен, никто не сомневается.
Теорема 38.
Ч
ем больше вещей познает душа по второму и третьему роду
познания, тем менее она страдает от дурных аффектов и тем
менее боится смерти.
Д
оказательство. Сущность души состоит в познании (по т. 11, ч. II).
Таким образом, чем больше вещей познает душа по второму и
третьему роду познания, тем большая часть ее остается (по т. 29 и
23), и следовательно (по пред. т.), тем большую часть ее не трогают
аффекты,
6
13
противные нашей природе, т.е. (по т. 30, ч. IV) дурные. Итак, чем
больше вещей познает душа по второму и третьему роду познания, тем большая часть ее остается невредимой, и следовательно, тем
менее она страдает от аффектов и т.д.; что и требовалось доказать.
С
холия. Отсюда для нас становится понятно то, чего я коснулся в
сх. т. 39, ч. IV, и что обещал изложить в этой части; а именно, что
смерть тем менее приносит нам вреда, чем больше то ясное и
отчетливое познание, которым обладает душа, и следовательно, чем
больше душа любит бога. Далее, так как (по т. 27) из третьего рода
познания возникает самое высшее удовлетворение, какое только
может быть, то из этого следует, что природа человеческой души
может быть такова, что та часть ее, которая, как мы показали, погибает вместе с телом (см. т. 21), в сравнении с той, которая
остается, не будет иметь никакого значения. Но об этом я сейчас
скажу подробнее.
Теорема 39.
И
меющий тело, способное к весьма многим действиям, имеет душу, наибольшая часть которой вечна.
Д
оказательство. Кто имеет тело, способное к весьма многим
действиям, тот всего менее волнуется дурными аффектами (по т. 38, ч. IV), т.е. (по т. 30, ч. IV) аффектами, противными нашей природе. А
потому (по т. 10) он имеет способность приводить состояния тела в
порядок и связь сообразно с порядком разума и, следовательно (по
т. 14), достигать того, чтобы все состояния тела относились к идее
бога, а отсюда произойдет то, что он будет исполнен к богу
любовью, которая (по т. 16) должна занять или составить
наибольшую часть души, и следовательно (по т. 33), он имеет душу, наибольшая часть которой вечна; что и требовалось доказать.
С
холия. Так как тела людей способны весьма ко многому, то, несомненно, природа их может быть такова, чтобы соответствовать
душам, имеющим большое познание себя самих и бога, и
наибольшая или главнейшая часть которых бессмертна, так что они
едва ли боятся смерти. Но, чтобы яснее понять это, здесь должно
обратить внимание на то, что мы живем в беспрестанном изменении, и сообразно с тем, изменяемся ли мы к лучшему или худ-
6
14
тому, мы называемся счастливыми или несчастными. Так, тот, кто
умирает в детстве или в отрочестве, называется несчастным, и
наоборот — считается за счастье, если мы можем пройти весь
жизненный путь со здравой душой в здравом теле. И в самом деле, кто, как ребенок или мальчик, имеет тело, способное только к весьма
немногому и всего более стоящее в зависимости от внешних причин, тот имеет душу, которая, рассматриваемая сама по себе, почти
ничего не знает ни о себе, ни о боге, ни о вещах; и наоборот, имеющий тело, способное весьма ко многому, имеет душу, которая, рассматриваемая сама в себе, обладает большим познанием и себя
самой, и бога, и вещей. Поэтому в этой жизни прежде всего должно
стремиться к тому, чтобы тело, соответствующее детству, насколько
позволяет его природа и насколько это для него полезно, изменилось
в другое тело, способное ко многому и соответствующее душе, обладающей наибольшим познанием себя, бога и вещей; и притом
таким образом, чтобы все то, что относится к ее памяти или
воображению, не имело бы почти никакой цены в сравнении с
разумом, как мы сказали уже в схолии предыдущей теоремы.
Теорема 40.
Ч
ем более какая-либо вещь имеет совершенства, тем более она
действует и тем менее страдает; и наоборот, чем более она
действует, тем она совершеннее.
Д
оказательство. Чем вещь совершеннее, тем более она имеет
реальности (по опр. 6, ч. II) и, следовательно (по т. 3, ч. III с ее сх.), тем более она действует и менее страдает. Это доказательство, будучи обращено, идет тем же порядком, и следовательно, наоборот, вещь тем совершеннее, чем более она действует; что и требовалось
доказать.
К
оролларий. Отсюда следует, что та часть души, которая остается, какова бы ни была она по своей величине, совершеннее другой
части. Ибо вечная часть души (по т. 23 и т. 29) есть разум, в силу
одного которого мы называемся действующими (по т. 3, ч. III); та же
часть, которая, как мы показали, погибает, есть воображение (по
т. 21), благодаря которому мы называемся страдательными (по т. 3, ч. III, и общ. опр. аффектов). А потому
6
15
(по пред. т.) первая часть, какова бы она ни была по своей величине, совершеннее второй; что и требовалось доказать.
С
холия. Вот то, что я предположил показать относительно души, поскольку она рассматривается безотносительно к существованию
тела. Отсюда, а также из т. 21, ч. I, и других ясно, что душа наша, поскольку она познает, составляет вечный модус мышления, определяющийся другим вечным модусом мышления, этот третьим и