– Остается последнее средство, – классик с сожалением осмотрел испорченный плащ. – Сочинить оду этим… – он пощёлкал пальцами, подыскивая слово, – … неразумным хазарам. Противно, ничего не скажешь. Но я тут набросал…
Загремели запоры. Друзья насторожились. Они слышали, как со скрежетом медленно отодвигался один засов, другой, третий…
– Простите, друзья, – Спиноза снял очки. – Прощай, Катя…
– Но Пушкин… – с надеждой девочка посмотрела на поэта.
Заскрипели несмазанные петли.
– Да пошли они! – психанул Рюрикович. – Что их прославлять? – он торопливо рассовал по карманам золото и набросил на плечи куртку с пушниной. – Хоть бы похоронили по-человечески!
– Простите, братцы, только спьяну, – Пушкин надел шляпу, – я оду посвящу кагану.
И потянул на себя дверь.
– Тёркин! – удивился Петуля.
– Как вы здесь оказались? – захлопал глазами Витя.
– Стучали. Ну пошли, что ли, арапы, – и солдат повёл за собой пленников, освещая путь фонарём.
Перед ними несла свои воды великая русская река Волга, впадающая в Хвалынское море. Вся компания сидела вокруг костра и ела уху. Тёркин неторопливо рассказывал, как он оказался в хазарской столице, как увидел пленников на базаре, как выследил, куда их поместили, и как придумал план побега.
– Купил у грека за целковый ведро вина, – расправил солдат пшеничные усы, – добавил туда сон-травы и стражникам понёс. Они сперва отказывались, потому как магометаны, им, значит, ихний бог это дело запрещает. – Служивый выплюнул рыбью косточку. – Он, значит, как говорит, Аллах ихний: «Первая, мол, капля – самый большой грех». Только там складно. Слышь, арап, – он локтем подтолкнул Пушкина, – так они чего навострились делать, магометаны-то? Палец, значит, в винцо окунают и эту каплю, самую главную, на землю стряхивают. А потом употребляют.
– Как любопытно! – Спиноза блеснул очками. – Я никогда не встречал подобного в литературе. Вот что значит непосредственное общение с людьми!
– Да, – согласился Тёркин. – Хорошо побалакали… Ведро-то, слышь, они вылакали до дна. Тут вы колотиться начали. Я думаю: «Чево стучат? Дайте людям уснуть!» Ну, а как они уснули – известно: пошёл, темницу отворил – и все дела.
– Вы нам так помогли, – Витя подложил в костер хворостинку. – Не знаем, как и благодарить.
– Брось, – солдат раскурил трубочку. – Когда-то и ты меня выручишь. Это дело житейское.
– Само собой, – пробасил Петуля.
Катя вытерла руки о траву.
– Спасибо, дядя Тёркин. Вы очень вкусно готовите, хотя и мужчина.
– Служивым без этого нельзя, – отозвался солдат. – Бывало, в походе продрогнешь, потом покашеваришь, чайку попьёшь и снова готов хоть сотню вёрст шагать… В нашем деле, коли не подкрепишься, тебя без всякого штыка свалят. Горячее надо обязательно, не то нутром захвораешь. Да вы ешьте, ешьте, чай, путь вам неблизкий…
– В Выселки! – засобиралась Геракл. – Спиноза, а диван выдержит Пушкина?
– Телоразложитель, Катя, – поправил её научный руководитель. – Я думаю, Александра Сергеевича можно будет взять на буксир.
Над Волгой что-то затарахтело. Тёркин, прищурясь, посмотрел в тёмное небо.
– Никак, гроза собирается?
– Природа грома… – договорить Спиноза не успел.
Огромная птица спикировала сверху, клюнула его в шлем, схватила когтями за шиворот и взмыла в небо.
– Отдай! – Катя едва успела вцепиться в Спинозины ноги и вслед за ним унеслась в поднебесье.
Всё произошло так быстро, что никто не успел опомниться. Памятник отчаянно крикнул во тьму:
– Катрин!
Ему ответил только удаляющийся клёкот.
– Опять влипли! – схватился за голову Петуля.
Василий Иваныч проснулся в хорошем настроении. Делая зарядку, он мурлыкал под нос:
Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны
Выплывают расписные
Стеньки Разина челны…
Не переставая напевать, пенсионер, как обычно, сварил себе яйцо всмятку и заварил чаёк.
Позавтракав, Василий Иваныч набрал номер телефона знакомого капитана полиции, который вёл дело по ограблению квартиры №187.
– Алё! Это общественность беспокоит. Ну что, нашли преступников? Нет ещё? А на след Пушкина напали? Не в вашей компетенции? Безобразие! Я буду жаловаться!
Пенсионер в сердцах бросил трубку, раскрыл папку с надписью «Досье», занес туда разговор с полицейским, взглянул на листок календаря и проставил дату: 5 мая сего года.
Часть 3. Сарынь на кичку!