– Погоди, Катя, – вмешался Спиноза. – Ты так всё ещё больше запутываешь. Владимир Святославович, – он поправил очки, – мы понимаем ваши проблемы и сложную внутреннюю обстановку на Руси. Но войдите и вы в наше положение. Мы вообще из другого времени. Пушкин – национальная русская святыня…
– Вот-вот! – гневно нахмурился Красно Солнышко. – Святыня! Которой уже, заметьте, вовсю поклоняются! Во имя истинной веры я должен казнить его публично! Обязан!
– Это не решение вопроса! – запальчиво воскликнул научный руководитель. – История не простит вам подобного кощунства! При жизни Александр Сергеевич, между прочим, был примерным христианином.
– Да! – подхватила Геракл. – Он и крестик носил. Ему няня дала, Арина Родионовна.
– Кумир – и крещёный? – недоверчиво спросил Владимир. – Впрочем, это не меняет сути дела. Тёмному народу все едино.
Дверь кабинета распахнулась.
– Что вам угодно, матушка? – недовольно спросил князь.
Старая княгиня подошла и сердито дёрнула сына за чуб.
– Вот тебе, негодник! – заругалась она. – Честных людей в темницу сажаешь! Свой род забыл, бесстыдник?!
– Вы чего, матушка Малуша? – Владимир попытался освободиться от цепких княгининых пальцев.
– Чего? Чего? – передразнила мать. – Кого в темнице держишь?
– Идолище и волхва его, – виновато ответил князь. – Народ будоражат одним своим видом.
– А знаешь, как волхва того зовут? Рюрикович, вот как! – княгиня оттолкнула Владимира от себя. – Между прочим, я за него чуть замуж не вышла в девушках.
– Поразительно! – оторопел Спиноза. – Почему я об этом не знал?
– Мало ль чего ты, чужанин, не знал, – осадила консультанта Малуша. – Брат мой Добрыня может то подтвердить.
– Матушка, побойтесь Бога, – взмолился Святославович. – Нешто вы совсем из ума выжили на старости-то лет? Тот волхв вам во внуки годится.
– Не твоего ума дело, – отрезала княгиня. – Русским языком тебе сказано: все они, – она кивнула на Геракла и Спинозу, – из другого времени. Пришлые они. Потому и не стареют! В их земле наш век за год идёт!
– Ладно, – вынужден был сдаться князь. – Волхва помилую. Как Рюрикович Рюриковича. Пусть убирается подобру-поздорову. А за идолище и не проси! На колокол пойдёт. Сперва проклянём прилюдно, потом разобьём, потом перельём.
– Дядя Володя…
– От слова своего княжеского не отступлюсь! – не дал договорить Кате Владимир.
– Беги за Добрынею, чужанин, – шепнула княгиня на ухо Спинозе. – За братом моим.
– Понял… – и Витя хлопнул себя по оранжевому шлему. – Ой, совсем забыл… Мне тут думу распустить надо. Бояре уж который час сидят, дожидаются…
– Распускай, – дозволил князь. – Мы их потом известим.
И, опустившись на колени перед иконой в красном углу, Владимир принялся истово отбивать поклоны.
Малуша с Катей переглянулись.
Дверь снова распахнулась. Широкими шагами вошел в приёмную Добрыня Малович, дядя и наставник Владимира Святославовича.
– Аминь, – Красно Солнышко неохотно поднялся с колен.
– Казнь отменяется, – объявил племяннику Добрыня.
– Вы что, сговорились? – рассвирепел Святославович. – И вообще, кто в данное время князь?
– В данное время – ты, – спокойно ответил дядя и присел на лавку, закинув ногу на ногу. – А до тебя был Святослав. А до Святослава Игорь, который, между прочим, первым стал называться великим князем.
– Да-да-да! – раздражённо отозвался Владимир. – Ты мне ещё всю родословную расскажи. И с той, и с другой стороны. А то я её не знаю!
– Не знаешь, – Добрыня поменял ноги местами. – Что, например, с твоим киевским дедушкой Игорем случилось?
– Мой древлянский дедушка Мал велел разорвать его на части, – в тон дяде ответил племянник.
– А потом? – Добрыня сдул невидимую пылинку со своего бархатного кафтана.
– Суп с котом! – сплюнул Владимир. – Похоронили. Курган насыпали. Тризну справили.
– А помнишь, при твоей бабушке Ольге, между прочим, первой христианке на Руси, святой человек состоял?
– Ну и что? Вокруг неё вечно юродивые собирались, – пожал плечами князь.
– А был тот святой человек, – Добрыня выдержал эффектную паузу, – твой дедушка Игорь Рюрикович. Которого дружина моего батюшки действительно разорвала на части. А Александр Сергеевич Пушкин, великий бронзовый человек, которого ты заточил в темницу, чудесным образом его воскресил. Как твоего Иисуса.
– Не богохульствуй! – выкрикнул Владимир. – Не равняй истукана с Христом! Не может кумир воскрешать!