Илья Муромец в последний раз взмахнул мечом, и копыта арьергардной печенежской конницы скрылись за холмом. Добрыня снял шлем и почесал утячий нос. Попович достал из-за пазухи ломоть хлеба и, по своему обыкновению никому не предложив, единолично его сжевал.
Геракл дала имя захваченной в бою лошади.
– Теперь ты Зорька, – сказала Катя, поглаживая её по морде. – В честь бабушкиной коровы.
Петуля на всякий случай приготовил новый запас камней и вытащил из своих необъятных карманов рогатку. Александр Сергеевич Пушкин обмахивался шляпой.
– Жаркая, однако, сеча, – заметил он.
– Такова историческая детерминированность, – закончил лекцию Спиноза и связал между собой последних невольнослушателей.
Глава 11. Орда, еще орда
Передышка была недолгой. Солнце клонилось к закату, когда с востока налетели новые полчища. Полукругом шла конница. Воины натягивали тугие луки и выпускали тысячи стрел.
Богатыри выставили вперед щиты. Петуля со Спинозой прилегли за большим белым камнем. Пушкин отлавливал стрелы шляпой и складывал их в сторонке.
Бизнесмен, прищурив один глаз, целился в главного набежника. Спиноза осторожно высунулся из укрытия. В оранжевый шлем впилась стрела. Научный руководитель с интересом рассмотрел её и бросил обратно. Всадник упал с коня.
– Половцы… – удивился Витя. – А где печенеги?
Но искать следы былых супостатов было уже поздно. Да и некогда. Приходилось отбиваться от наседавшего противника.
Илья Муромец свистнул молодецким посвистом. И тотчас же в половцев полетел град стрел. Спиноза оглянулся: со стороны Киева подошло подкрепление.
Добрыня соскочил с раненого коня и схватился на кулаках с коренастым пожилым половцем. Попович залез на дерево и раскрутил аркан. Петля захлестнулась на талии богато одетого князя.
– Тугорхан, – вспомнил русские былины Спиноза.
Геракл демонстрировала группе врагов приемы каратэ. Враги падали и больше не поднимались.
У Петули закончились камни. Он перешел на крупные жёлуди, прицельно меча их из рогатки в неприятельские лбы.
Было видно, как через реку переправлялся на лодке бежавший из половецкого плена князь Игорь Святославович.
Вражеские обозы поспешно удалялись в степь. Солнце скрылось за лесом.
Солнце встало. Спиноза протёр очки.
– Поразительно! – воскликнул он. – Сколько же их?
Из-за горизонта ползли новые войска. Всадники в войлочных шляпах, с чёрными косицами, смуглые, узкоглазые, на низкорослых монгольских лошадках. Они растекались по полю боя, как вода в половодье, и грозили захлестнуть жалкую преграду – богатырскую заставу. Прозвучал гортанный выкрик, и град стрел посыпался на русских.
– Татары, – констатировал Спиноза. – Вернее, монголо-татары.
Катя обеими руками сжала рукоять меча. Илья Муромец нахмурился. Олекса перекрестился. Добрыня пощупал в ухе булавку. Петуля поскрёб затылок.
– А это уже надолго, – сказал Александр Сергеевич Пушкин.
И правда. Солнце всходило и заходило, а битва всё продолжалась и продолжалась.
Не устояв перед натиском, богатыри отступили в чащу леса. За их спинами между деревьями мелькнула речка.
– Битва при Калке, – определил Витя.
Но тут в тыл монголам уже ударил резервный русский полк. Враги дрогнули. Теперь они не казались рекой в половодье, а растеклись на несколько речушек и даже ручейков. Кое-где русские уже теснили их. На левом фланге появились двое иноков в рясах. Они сражались храбро и безоглядно, пока не пали, истекая кровью.
– Пересвет и Ослябя, – Александр Сергеевич перекрестился и сбросил с коней сразу двух узкоглазых всадников.
Наискосок проехал высокий красивый человек на белом коне. Над ним развевалось полотнище со светлым ликом Спасителя.
– Братья! – крикнул человек. – Умрём за Отечество!
– Ой, кто это? – удивилась Геракл, перекидывая через плечо монгольского багатура.
– Если не ошибаюсь… – Спиноза поднял с земли вражескую стрелу и, не глядя, бросил ее в Мамая. Мамай убежал, хромая. – Если я не ошибаюсь, – повторил Витя, – это Дмитрий Донской. И сейчас мы не на Калке, а на Куликовом поле. И речка эта называется Непрядва.
– Озеро, – поправил научного руководителя Петуля. – Глянь, всё льдом затянулось…
Татары поспешно отступали. Но по льду уже тяжело шагали закованные в железные латы ливонские рыцари. Они выступали организованно, стройными рядами. Авангард выдавался узким клином.