Методологическо-гносеологические основания такого воззрения на мир, названный нами оконеченным, — абсолютизация математического метода, да еще в его простейшей форме, в частности при совершенном незнакомстве с теорией вероятности. Поскольку все выводы математики носят необходимый характер, все процессы природы протекают, по убеждению Спинозы, со столь же однозначной, абсолютной необходимостью, «точно так же, как из природы треугольника от вечности и до вечности следует, что три угла его равны двум прямым» (8, 1, 379).
Цитированные слова — яркий пример метафизического рационализма, рассматривающего математический метод в его простейшей форме как единственно научный способ осмысления действительности. Доводя до крайности экстраполяцию его «геометрических» приемов на весь бесконечный мир, распространяя некоторые правила математики, имеющие более или менее ограниченную сферу применения, на всю неизведанную бесконечность, Спиноза и приходит в итоге в сущности к оконеченному миру.
К тому же результату приводит его и механистический детерминизм в совокупности с идеей абсолютно независимой, актуально бесконечной субстанции. Последняя, будучи по своей природе «первичнее своих состояний», то есть модусов, вместе с тем существует одновременно с единичными вещами, онтологически тождественными модусам. Само первенство субстанции в этих условиях носит в сущности не временной, — ибо время лишь иллюзия воображения, — а логический характер. Бог-субстанция не столько предшествует модусам, сколько сосуществует с ними. Ведь «бог составляет причину не только того, что вещи начинают существовать, но также и того, что их существование продолжается…» (8, 1, 384).
Особые последствия заключает в себе эта позиция, когда мысль философа концентрируется на взаимной детерминации единичных вещей. Здесь бог мыслится уже не столько как актуально бесконечная субстанция, сколько как мировая совокупность детерминирующихся разрозненных вещей. Истолкованный в этом аспекте «бог раньше своих постановлений не существовал и без них существовать не может» (там же, 392). Как причина существования вещей бог — актуально бесконечная субстанция, а как причина их бытия — любая конечная вещь, точнее говоря — совокупность единичных вещей. В этом отождествлении бога с единичными вещами находит свое крайнее выражение материализм Спинозы.
В другом аспекте мы видим в этой связи и детерминизм автора «Этики»: «…хотя каждая отдельная вещь определяется к известного рода существованию другой отдельной вещью, однако сила, с которой каждая из них пребывает в своем существовании, вытекает из вечной необходимости божественной природы» (там же, 443).
Подытоживая этот ход мыслей Спинозы, можно заключить: хотя каждая отдельная вещь и детерминируется в своем существовании другой единичной вещью, но за этой детерминацией данной вещи другой необходимо видеть мировую совокупность детерминирующихся вещей, внутри которой и совершается конкретная детерминация той или иной вещи. Иными словами, совокупность энергии детерминирующихся вещей представляется философу некой постоянной величиной.
Перед лицом актуально бесконечной субстанции Спиноза как бы суммирует потенциально бесконечный ряд детерминирующихся вещей, кладет ему предел, оконечивая тем самым бесконечный мир. Вслед за Декартом, утверждавшим, что бог, сообщив материи первотолчок, вложил тем самым в нее неизменное количество движения, Спиноза тоже считает, что количество движения в бесконечной Вселенной есть величина постоянная, следовательно, конечная. Философ убежден, что в мировой совокупности тел, составляющих Вселенную, «всегда сохраняется одно и то же соотношение между движением и покоем…» (8, 2, 514).
Поскольку, таким образом, случайность единичных вещей только иллюзия воображения, неспособного к мировому охвату всех явлений, а в действительности все — необходимо, мы должны признать, заявляет философ уже в «Метафизических мыслях», что «ничто не может существовать ни одного мгновения, не будучи каждое мгновение творимо богом» (8, 1, 289).
Такие и подобные им выражения уже при жизни Спинозы давали основание не только его оппонентам, но и его сторонникам определять спинозизм как систему фатализма. Так, например, интерпретировал ее Ярих Иеллес в «Предисловии» к «Посмертным сочинениям» своего друга.
Но сам мыслитель отвергал квалификацию деятельности бога-субстанции как фаталистическую (см., напр., 8, 2, 555). Таким образом, проблема фатализма автора «Этики» очень непроста.