Но до этого еще надо было дожить.
Глава вторая
ИСТОКИ
Надо заметить, что под именем «Барух» Спиноза значится разве что в документах о его рождении, в бухгалтерских книгах еврейской общины Амстердама о получении тех или иных видов пожертвований и — в последний раз — в документе о его отлучении.
Дома с раннего детства его, видимо, звали на португальский манер — Бенто, и во всех документах о финансовых операциях, а также в налоговых ведомостях он фигурирует как «португальский торговец Бенто де Эспиноза».
В доме Михаэля де Спинозы, как и в домах большинства марранов, повседневным языком был португальский. Именно португальский Спиноза считал родным и впоследствии в письмах не раз отмечал, что лучше всего владеет этим языком и именно на нем, если бы это было возможно, наилучшим образом выразил бы свои мысли.
Но общаясь между собой в повседневных делах по-португальски, амстердамские евреи отдавали дань светской литературе, и прежде всего испанской поэзии. В школе же, а затем в ешиве они изучали иврит и арамейский, ну а чтобы преуспеть в делах, им нужны были голландский, французский и английский. Таким образом, почти все евреи Амстердама поневоле были полиглотами, и в этом языковом многоголосии и прошло детство Бенто Спинозы.
К моменту рождения Спинозы в Амстердаме уже существовало четыре еврейские общины. Еще в 1618 году сбылись худшие опасения раввина Мортейры — у него возник конфликт с одним из парнасов (членом маамада, то есть правления общины) по поводу строгости соблюдения кашрута. Парнас Давид Ферар, известный в городе врач, обвинил раввина Мортейру в фанатизме и излишнем устрожении закона, и после долгих споров от общины «Бейт Яаков» откололась считающаяся более либеральной община «Бейт Исраэль» («Дом Израиля»), А в 1620 году в Амстердаме появились первые ашкеназские евреи, бежавшие из Германии и Польско-Литовского королевства и добиравшиеся до заветного вольного города, как правило, голыми и босыми, без всякого имущества.
Так как семья Михаэля де Спинозы непрерывно росла, то он арендовал у богатого голландского домовладельца Вильяма Кика просторный дом в самом сердце еврейского квартала. В этом доме Михаэль прожил до самой своей смерти, вновь и вновь продлевая договор об аренде, и в нем же прошли детские и юношеские годы, а также ранняя молодость Баруха Спинозы. Собственного дома у Михаэля никогда не было, и сам этот факт невольно свидетельствует о том, что очень богатым человеком он точно не был.
Но само месторасположение дома было замечательным.
Через один дом находилось здание, в котором располагалась синагога общины «Бейт Исраэль». Неподалеку стояли дома, в которых жили раввины (или, как их упорно на свой лад называли евреи-сефарды, «хахамы», то есть «мудрецы») Саул Леви Мортейра, Исраэль бен Менаше и Исаак (Ицхак) Абоав. Еще через четыре дома располагался дом, в котором жил и творил великий Рембрандт.
Из окон просторной кухни дома Вильяма Кика открывался замечательный вид на расположенный сразу за ним водный канал, а чтобы оказаться у дверей школы, маленькому Бенто было достаточно просто перейти по мосту.
Когда родился Бенто, его старшей сестре Марии (Мириам) было уже три года, брату Исааку — полтора-два, а уже после его рождения у Михаэля родилась еще одна дочь — Ребекка (Ривка). Правда, есть биографы Спинозы, которые высказывают предположение, что Ребекка была на самом деле дочерью не Ханны Деборы, а третьей жены Михаэля — Эстер. Однако в 1677 году, предъявляя права на наследство Бенедикта Спинозы, Ребекка укажет, что она является родной (а не единокровной) сестрой покойного, и у нас нет никаких оснований утверждать, что она лжесвидетельствовала.
Как бы то ни было, в 1638 году у Михаэля было уже четверо (а возможно, и пятеро детей — у него был и еще один сын, Габриэль). Целые дни Михаэль де Спиноза проводил, занимаясь делами своей торговой компании, а после смерти дяди активно включился в дело управления общиной «Бейт Яаков».
Еще в 1637 году он, как и дядя, стал членом фонда «Дотар» и внес в него свои 20 гульденов, а затем вошел в качестве представителя общины «Бейт Яаков» в комитет всех еврейских общин Амстердама. В 1637–1638 годах он уже заседал в правлении общины «Бейт Яаков» (кстати, вместе с Авраамом Акостой — родным братом еретика Уриэля Акосты). Затем в разные годы жизни Михаэль де Спиноза занимал посты члена правления общины, председателя комитета по образованию, который руководил общинной школой «Эц хаим» («Древо жизни»), которую евреи называли «Талмуд — Торой», а также был сеньором, то есть членом чрезвычайного комитета.