Отрицательное отношение к идеям Спинозы разделяли и еврейские мыслители, далекие от ортодоксии, например Герман Коген, считавший пантеизм Спинозы чистым язычеством, противоположностью еврейского монотеизма.
Многие представители еврейского просвещения, как уже говорилось на страницах этой книги, видели в Спинозе своего кумира, проводя параллель между бунтом Спинозы против раввинской ортодоксии и собственной просветительской деятельностью. В их глазах Спиноза был подлинным «морэ невухим» — «наставником колеблющихся» нового времени, то есть приравнивался к Маймониду.
Вместе с тем израильский историк Элиезер Швейд в книге «Одинокий еврей и еврейство»[312] утверждал, что Спиноза, сознательно противопоставивший себя еврейству, не может считаться представителем еврейской философии, несмотря на несомненное влияние еврейских источников на его творчество.
Ему противостоит целая плеяда авторов (например, Женевьева Брикман), настаивающая на том, что в самых критических высказываниях в адрес еврейства Спиноза оставался еврейским мыслителем. Такого же мнения придерживался, к примеру, и автор вышедшей в 1934 году фундаментальной двухтомной «Философии Спинозы» Гарри Вольфсон.
Утвердившийся еще в XIX веке взгляд на Спинозу как на первого еврея, придерживавшегося светских, но одновременно национальных воззрений, в XX веке расширился до того, что Спинозу стали называть одним из многих предтечей сионизма — на том основании, что он предполагал возможность восстановления Еврейского государства в земле Израиля. Один из лидеров сионистского движения Нахум Соколов призывал к отмене отлучения, некогда наложенного на Спинозу; и это его мнение разделяли выдающийся историк и лингвист Иосиф Клаузнер и первый премьер-министр Израиля Давид Бен-Гурион.
Так, тот же Клаузнер в опубликованной в уже упоминавшемся «Юбилейном сборнике» статье «Иудейский характер учения Спинозы» в противоположность Гебхардту утверждал, что учение Спинозы «принадлежит не всему человечеству, но прежде всего иудейству». Бен-Гурион в своей статье «Позвольте нам исправить несправедливость» назвал Спинозу «первым сионистом в последние три столетия».
Дискуссия о еврейских корнях философии Спинозы активно продолжается до сих пор. Как до сих пор время от времени звучат призывы к раввинам объявить наложенный на него херем недействительным.
«Во многом такая высокая дискуссионность данной темы связана с тем, как понимается в каждом случае постановки указанного вопроса сама еврейская философия, еврейская интеллектуальная жизнь, — поясняет Игорь Кауфман. — В данном контексте не удивительно, что некоторые исследователи видят в проблематичности обнаружения еврейского контекста философии Спинозы более универсальную проблему, как вообще возможно признание еврейской идентичности в интеллектуальной жизни… Если учитывать исключительно монографии, то только за последние три года по меньшей мере семь авторов полностью либо частично посвятили свои книги проблеме влияния Спинозы на формирование еврейской идентичности в философской деятельности: Wertheim, D. J. Salvation through Spinoza. Brill, 2011; Biale, D. Not in the Heavens: The Tradition of Jewish Secular Thought. Princeton: Princeton University Press, 2011; Gottlieb, M. Faith and reason: Moses Mendessohn’s theologicalpolitical thought. Oxford: Oxford University Press, 2011; Schwartz, D. The First Modern Jew. Spinoza and the History of an Image. Princeton: Princeton University Press, 2012; Wulf, Jan-Hendrik. Spinoza in der juedischen Aufklaerung. Berlin: Akademie Verlag, 2012; Goetschel, W. Discipline of Philosophy and the Invention of Modem Jewish Thought. NY: Fordham University Press, 2013; Dunkhase, J. E. Spinoza der Hebraer: Zu einer israelischen Erinnerungsfigur. Goettingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 2013…»[313].
В 1977 году в Иерусалиме состоялся Международный философский конгресс, посвященный трехсотлетию со дня смерти Спинозы. При Еврейском университете в Иерусалиме был создан научный центр по изучению философии Спинозы, постоянно выпускающий все новые исследования по спинозизму.
Споры вокруг наследия Баруха-Бенедикта Спинозы продолжаются, и конца им, похоже, не предвидится.
Они вечны и бесконечны, как сама субстанция, ибо и сам Спиноза сумел перестать быть модусом и стал субстанцией, выполнив, таким образом, то, что он считал главным назначением человека.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Завершая наш разговор о личности и учении Спинозы, хочется напомнить те эпизоды его канонической биографии, которые автор этой книги осмелился поставить под сомнение или даже вовсе отвергнуть. Итак…
313
Кауфман И. С. Спиноза в контексте еврейской мысли // Judaica Petropolitana. СПб.: Академия исследований культуры, 2015. № 3.