Выбрать главу

Женщина, словно родина, ждёт у хаты.

***

Вселенная

раскинула ноги.

Млечный сок.

***

Нельзя грустить более

шестнадцати строчек.

Не восстанешь.

***

Чуть начав, подводим итоги,

а итоги – едва начало.

Поминайте нас, ради бога.

Разных много.

Хороших мало.

***

Помолилась, за свечу десятку

отдала и ожидает дара.

…И посадит бог в ряду десятом

райского повторного театра.

***

Снилось облако.

Трогал – мягкое,

что грудь жены.

***

Поздно. Дождик. Перед женщиной вина.

Остальное всё – налоги да фигня.

Оратории

Слово – Бог,

похмелье – боги,

ангел – ключик золотой,

неизвестность – три дороги.

Лью – не выливается.

Пью – не напивается.

Просыпаюсь не на той.

Сумасшедший и горбатый,

проживаю в крайней хате.

Паспорт в брючине, а то.

Боль-тоска и грусть в пальто.

На голых клавишах лежит ладонь нагая.

По полым пальцам голый свет стекает.

Не бойтесь трогать музыку руками.

Дух во плоти – изъян

и любить он не мог.

Композитор был Бог.

Или пьян.

***

В мои окна-глаза

смотрит осень,

льют дожди,

воду пить идут лоси.

Моя комом блин плоть

матраса площе.

Сломал стол столяр,

сделал плотник плот.

Поплыла, в общем.

Ну а лавра привой,

пук петрушки, корона,

как трусы, свисает

вниз головой,

Боже мой!

с твоего балкона.

***

Хмурое – это обиженное ясное

(мама не дала «конфету ещё»).

***

Утро красным рисует дома,

и угрюмо встречают утро

весь в кровавых сомненьях Фома,

в страхе Пётр и с надеждой Иуда.

Ночь облыжная, день паскудный.

Так завещано, так и живи.

Меж Евангелием от Иуды

и Евангелием от Любви.

***

Я вынул корневища из земли.

Теперь заложу сад

на Большом Облаке.

***

Раскалываю

орехи. Хватит и мне,

и смелым птицам.

***

Зимнее небо.

Там за ангелов птицы

чёрной масти.

***

Весна. Грязь. Вышел

поговорить с погодой.

Кричат сороки.

***

Смотрю дорогу,

уводящую в небо.

Не толкайте в спину.

***

До осеннего дождя.

До сырой земли.

Дальше – сам.

***

Кривые ноги уйдут.

Вороньи волосы истлеют.

Микеланджело останется.

***

Поклоняются богу

клоны божьи.

Дети божьи

богу улыбаются.

Вторая

Моё слово и мои мысли суть

безупречные и счастливые бродяги.

Мишель Монтень

Март

Высокое солнце

сушит улицы для

тоскующей плоти.

***

Это камин щёлкает рифмы поэта.

Греет спину вышедший на пенсию Будда.

Это старость рассказывает, как

разрываются в мыслях солнечные сосуды,

как останавливаются века.

***

И я был наг.

Во тьме сияло слово.

Я сделал шаг.

Великий до смешного.

Рано весной

Муха делает пробный вылет.

Пчела разминает крылья.

Муравей ищет прошлогодние тропы.

***

День клонило ко сну.

В чайной чашке свернулось лето.

С недокуренной сигаретой

на диване закат уснул.

***

Вечер ушёл,

оставил зловещие краски,

как чудь лесную из Афанасьева сказки.

Но утро позднее ультрамарином

рисует высокие ноги на

плавающих гардинах.

***

Вольный перевод – это когда

во имя автора, переводчика

и художественного духа.

***

Тебе пять лет и разделять, и грабить,

а я пожизненный свой срок тяну.

И каждый день твои имею грабли,

как ежедневно ты – мою страну.

***

В три погибели согнулся,

достал руками земли.

Ух ты, йоханая хатха!

***

Мы узнали добро и зло.

Наше дерево расцвело.

За ветвями – завистливы тени.

Улыбнись перед грехопаденьем.

***

У Лены Рышковой

Бог с крестиком на шее,