не было,
чашки с горячим чаем и красными розами, на крутых
боках растущих её, – не было,
визга снаряда, радостной сукой вырвавшегося из
крепких креплений орудия, – не было.
Тридцать три ступеньки в пустое небо.
***
Сижу, жду,
когда поспеет виноград.
Отворил рот.
Поэтесса
Кривые искры в глазах.
Сок бежит из сосцов.
Хочет всё небо.
***
Повторять Паганини –
воздух пилить
платком.
***
Просыпайся, просыпаясь!
К лону, по груди, стекает
дождь божественный, Даная!
***
Пиши и выбрасывай,
пока не надоест
писать или выбрасывать.
Noli me tangere
(Не прикасайся ко мне – лат.)
Темнеет гора, гроза – как «осанна!».
Рыдает Мария в тоске.
Приходит садовник с мотыгой в руке
под рукой Тициана.
***
Пауза – глаза соединяет?
***
От тяжести
заснеженной рощи –
убегает вода.
***
Я иду по улице,
где по бокам – деревья.
дома, оконца, в них – лица,
как на часах – время.
Я живу в домике
под красной черепицей,
он похож на томик
мечтателя Ницше,
потому что утром,
как надежда Фрица,
встаёт Заратустра
и идёт по улице,
и кружится в танце,
и смеётся в лицах.
Я иду по улице,
которая не кончается.
***
Белое солнце.
Тяжело поднять глаза –
посмотреть на женщину.
***
Две ладони.
Перекатывают
красное яблоко.
***
Проросшая в окно
яблоневая ветка.
Тени на стене.
Натюрморт
Ограничиваюсь чашей томатов,
нарезанных в подсолнечное масло.
Укроп, зелёный лук, перец…
***
Красота и сила – Микеланджело.
Красота и тайна – да Винчи.
Дважды красота – Рафаэль.
***
Улыбается Ваня Мане,
улыбается Маня Ване.
Тёплая вода в ванне.
***
Полёт ласточки.
Острый взгляд.
Мазок Мазаччо.
***
Сначала радостно, потом печально
Ева кричала.
Ей, как скрипке валторна,
Адам вторил.
Художник Еве закрыл места,
округлил рот Еве.
Искривились в улыбке уста
дремавшего на дереве.
***
«Размножайтесь, наказ нам дал он, –
секс не вреден, на самом деле».
Но зачем каждый день Адаму?
Ладно уж Еве…
«Пейте воду и жуйте манну,
ваше всё, что растёт на дереве…
Но зачем тогда нож Адаму?
Ногти – Еве?
Знаем, что богами не станем,
хоть умри с процедурами.
Но зачем замешал на обмане
глину тот, кого мы придумали?
***
И Пётр отсекает Анании руку,
и катятся деньги по нищему кругу.
И годы кровавя, и славой звеня.
По кругу. До мёртвых тебя и меня.
***
Сладко только песку в Сахаре.
Колыбельная
Ты слышал, как пели кони в загоне?
Совы кричали слово за словом?
Заснули медведи, заснули косули,
заснули даже в Донбассе пули;
улыбки заснули на маленькой скрипке,
а зайки у нас во дворе на лужайке.
Мячик в воротах спит после матча
Динамо – Шахтёр в голубой панаме,
и умолкли маты.
Устали даже пески в Туркестане,
книги – читаться, качаться – фиги,
мирно спят все игрушки в мире.
В рубашке новой спит и Степашка,
марципашка марципанов,
атаманов атамашка.
***
Рождённый столетием раньше,
авансом, считай, незаконно,
ни богом, ни чёртом, ничем
твоего не нарушу покоя,
ни светом, ни ночью
тебе не приснюсь,
я пройду стороною.
Твой крест уже занят
и я ухожу восвояси
в белый бред, в жёлтый дым,
на тифозную койку –
Бах,
Моцарт,
Бетховен,
Босх,
Джотто,
Рублёв,
Микеланджело,
Гойя…
***
Звенят хором
новорождённые.
Все – Иисусы.
***
Возвращаюсь в дом –
ветер, дождь. Забыл
зачем выходил.
***
Напалмом слизало
солнце небо.
Пепел ветра.
А с другой стороны
Волхвы навалили немало.
Чего ему не хватало?
***
В лесу тропинка.
Строчит строчку
дятел.
***
Ночь в небе.