По спине прокатилась дрожь, значит, терпение Триариев на пределе. Надо идти. Уже оборачиваясь в сторону длинного коридора к главному залу Совета, взгляд зацепил еще три точки в отдалении. Отсюда даже с его способностями не определить наверняка, но интуиция подсказывала — там те же 300 разрешенных метров высоты. Люди.
Город на расстоянии примерно шестидесяти километров, значит, отлетели на пределе зарядов батарей. Рисковые ребятки, домой по любому придется часть пути на своих двоих топать.
Люди летали хуже — не даром же с Новали так много работали генетики, но иногда уровень какой-то звериной удачливости позволял не только выигрывать у Операторов, но и прилично тех обставлять.
Контрабандистов ловили, привлекая для этого химер, но они не переводились. Альфа–блок мог быть снят только Триариями, и только после инициализации, и хрен их знает, как они определяли тех, кто выдюжит убийство человека. Не просто ликвидация и так обреченных людей после излучения, а именно человека. Однако, из года в год, появлялись новые химеры. Спрос рождает предложение.
Маал сжал зубы — штырь уже ввинтился и скорее всего предстоящие сутки ему придется несладко, но тройка вдалеке заставляла жадно всматриваться. Они повторяли за Сьютами Яслей, каждое движение повторяли, что само по себе говорило о многом, но помноженная на расстояние, а ближе им никто бы подлететь бы и не дал, задача должна была стать невыполнимой. И тем не менее. Это не могли заметить штатные операторы Яслей, но Маал знал наверняка. И упирались они не просто так. А тройка, работающая сейчас на площадке, в свою очередь, о «гостях» знала. И с высокой степенью вероятности, и гостей знала…
Это было важно, это обязательно нужно проверить. Эмоциональные привязанности к людям чаще всего проходили после инициализации, или как минимум сильно ослабевали, но запись о таком должна быть в личном деле.
Горячая капля сорвалась и с грохотом, как сигнализировал обостренный, выкрученный до максимума болью слух, упала на пол. В глазах песок, но это мелочи. Фантомный песок можно потерпеть, однако, заставлять Триариев себя ждать более — не следовало. Да и не получилось бы.
— Мааллел–Эль, — голос второго Триария, как металлом по стеклу. — Ты, наконец, смог присоединиться. Начнем же, мы и так задержались. Ты первый, Яред.
Опустившись в кресло, Маал оглянулся. Второй и третий Триарий тут, Верховного нет. Присутствие его все равно иррационально ощущается, давящей, довлеющей тяжестью в висках, но физически Ливий отсутствовал. Не то, чтобы странность, но странность на самом деле. Полный сбор Совета кричал о необходимости принятия очень значимых решений. Первый день — вводный, так что теоритически не полный состав Триариев был допустим, но фактически… Фактически, интуиция вопила о приближающихся неприятностях.
Эргономичное кресло почти мгновенно подстроилось под тело, давая возможность скрученным спазмом мышцам расслабиться. Боль утихала, лишь дышать тяжело от запекшийся крови. Великодушно. Прошлый раз почти сутки отбывал наказание.
— Начну с главного… — голос Яреда, координатора–социолога, каждый раз удивлял. Глубокий и низкий, будто не ученому принадлежал, а певцу, этот голос словно чудодейственный бальзам усмирял самые горячие головы и самые жаркие споры. Потрясающая убедительность тембра, о которой Яред–Эль прекрасно знал и беззастенчиво пользовался. Всё для дела, конечно, это же буквально в генотип всех Новали встроено: не жалея живота своего служить и защищать, но не единожды мелькало подозрение, что самому главному социологу эта способность дарит чистейшее эгоистичное удовольствие. Маленькая слабость.
Про сопротивление Маал знал не хуже Яреда, так что слушал в пол–уха. Что контроль Новали над настроениями людей в городах теряется, по большому счету, знали все члены Совета. Из новенького прозвучало лишь одно — по всем признакам у сопротивления появилась цель. Это тревожная новость, и тем тревожнее, что наблюдатели не могли даже предположить, что сейчас так сильно подстегнуло вяло текущие с самого Нападения протестные настроения.
Людям свойственно быть недовольными и протестовать. Неотъемлемая природе человека агрессивность, просто становящейся ВИДИМОЙ после излучения, стоит лишь отключиться разумной деятельности, тем не менее, то и дело прорывалась стихийно и бессистемно, но оттого не менее страшно. Взгляд против воли задержался на белоснежной полосе волос в шевелюре Яреда, от виска до затылка — память об одном таком стихийном выбросе. Тяжелые тогда ему пришлось принимать решения. Он выдержал конечно, но вот седина прорезалась лет на семьдесят раньше срока. Как шрам–напоминание о допущенных ошибках.
Люди, повинуясь своей природе, воюют всегда. Между собой, преимущественно, но получив врага извне они объединяются и становятся по–настоящему неукротимы, стремясь утолить свою вечную жажду разрушения, как песок пытается пропитаться водой. И то и другое — практически недостижимо.
Та часть доклада, где Яред пересказывал доклады Наблюдателей, живущих с людьми и маскирующихся под людей, и всегда под угрозой гибели, была вся пронизана преданностью людям. Истинной, глубокой, не имеющей ни крохи сомнений. Преданности, вопреки логике и здравому смыслу, и именно людям, а не Новали. Злобным, алчным, агрессивным человечкам, и это заставляло всё крепче стискивать зубы. И альфа–блок тут ни причем. Он лишь мешает убивать, но вовсе не гарантирует вот это не–человеческое стремление защитить. Почти материнский инстинкт. А может, и инстинкт. Не даром же, как только становилось очевидным, что у эмбриона закрепился ген невосприимчивости к излучению, генетики срывались с катушек, улучшая и моделируя генотип будущего Новали. И ведь, пожалуй, больше Яреда о людях никто не знал, и даже вся его информированность, все триллионы кадров о изнанке людского разума, и собственное «кладбище» — погибших от рук людей Наблюдателей, погибших не только по причине очередной, мало предсказуемой в большей части случаев вспышки излучения, но и просто убитыми в человеческих разборках, не породило даже тень сомнений. Безнадежно.
Маал поежился. Интересно, кто-нибудь кроме него тут отдает себе отчет, насколько Новали не люди? Не лучшая копия людей, а именно не–люди. И самые большие не-люди — Триарии…
Мысли были не просто крамольными, мысли были опасными. Опыт Оператора позволял не выключаться из сути доклада, но параллельно думать сразу в нескольких направлениях. Хотя вот именно в этом — думать не следовало. Уж кто-кто, а он прекрасно знал, что бета–блок тоже снимается, а опасных Новали просто ликвидируют.
Клирий, казалось, внимательно слушает, но тем не менее, тоже скорее всего мыслями не весь здесь. Это хорошо, повезло, но следить за собой, особенно в присутствии Триариев, нужно лучше. Отчасти, весь этот разброд в голове отклик на предчувствие, родившееся еще на лодке, пока добирался с другого континента, и ставшее почти уверенностью здесь, в Яслях. Однако, предчувствие предчувствием, но мыслям этим много лет, не сейчас и не под влиянием обстоятельств они вызрели. Еще курсантом ловил себя на странном, и тогда же сплел первую защиту, учась прятать это странное, а уж после первой зачистки — оно стало неотделимой частью его личности. А потом сняли бета–блок и странное стало Убеждением. И пришли эмоции. На грани боли эмоции. И первой — гнев.
Служить и защищать, все двадцать один год в Яслях, это сеют и взращивают, чтобы как дышать, — это несправедливо! Без Новали люди бы уже исчезли. Не сожрали бы друг друга, так банально выродились: ни один ребенок за последние сто лет с тех пор, как женщины полностью потеряли возможность к естественному оплодотворению, не появился на свет без участия Новали. И это, не говоря об управлении наукой, техникой, медициной. Везде, где иммунитет к излучению гарантирует безопасность планеты, помогая избежать техногенных катастроф. И вот в благодарность — сопротивление.