- Да я не прочь, - сказал я.
Она снова наморщила лоб. Хотела что-то добавить, но не стала.
И тогда я передал ей привет от моей сестры.
- Она настоятельно просила кланяться. И повторила это дважды.
- Почему же ты сказал это только сейчас? - спросила Нелли.
- Раньше здесь был мой зять. И потом, я решил подождать немного.
- Чего ты ждал?
- Я тебя еще не знал.
- Почему она вдруг передает мне поклоны? Боится за своего мужа?
- Не думаю. Может быть, ты ей нравишься?
Нелли испытующе поглядела на меня.
- Вы какие-то странные, - сказала она.
- Я сестру хорошо знаю, - сказал я, - так хорошо, как я, ее никто не знает. Мы всегда были вместе.
- Говори тише. Ведь это не для чужих ушей. А теперь пошли.
Я присел за стол к Карлу. Парни беседовали о своих делах. О моторах, дорогах и прочем. Я слушал. Их разговоры были мне знакомы. И у нас они велись, когда приезжали моряки с барж. Нелли время от времени подходила к столу и тоже прислушивалась. Но и она не вмешивалась в их разговоры. Она стояла, прижавшись к краю стола, праздно, но казалось, будто все в ней натянуто, словно тетива лука. Я искоса смотрел на нее. И она чувствовала, что я не спускаю с нее глаз. Это я сразу заметил. Позже появились еще три парня помоложе. Они прошли в глубину зала к стойке, чтобы пропустить глоток. Оттуда доносился смех. Наклонившись немного влево, я увидел, что они лапают Нелли и стараются притянуть ее к себе, точно так же, как мой зять, и она это терпит. Я внимательно следил за всем. Парни выпили не так уж много. И за нашим столом пили мало. Люди устали. Под конец к нам подошел хозяин, которого я до сих пор еще не видел. Видел только его руки на стойке, когда он подвигал Нелли рюмки со спиртным. Все звали его "дядя" или "дядюшка". Это был коренастый невысокий человек. Волосы у него торчали ежиком. Он сильно хромал. Видимо, ходил на протезе. Хозяин скользнул по мне взглядом, не поздоровавшись. Только спустя некоторое время он вдруг спросил:
- Ты приехал сюда на его мотоцикле?
- Да, он захватил меня с собой.
- Он как раз патрулировал?
- Да, - ответил я. - А мне надо было отвезти вещи сестре и сделать покупки.
Хозяин взглянул на меня, и мне показалось, что он хотел спросить: какие именно покупки?
- Он свалился с Луны, - вмешался в разговор тот парень, который острил насчет Луны.
Хозяин вопросительно посмотрел на него.
- Разве ты не знаешь, что они живут на Луне?
Но хозяин, как видно, пропустил эту шуточку мимо ушей.
- Ханнес Штрук - твой дядя? - спросил он.
- Он в родстве с моей матерью, - ответил я.
Все пристально посмотрели на меня, будто я сказал что-то из ряда вон выходящее. Я был весь внимание. Каждый раз, когда речь заходит о Ханнесе Штруке, я - весь внимание.
- А что он сейчас делает?
- Что ему делать? То же, что и всегда: разъезжает по окрестностям и закупает скот для скотобоен. - Я не смотрел на хозяина. Мой взгляд был устремлен в глубь комнаты. Нелли все еще стояла с тремя парнями у стойки.
- Можешь переночевать здесь, - сказал хозяин.
- Большое спасибо.
Он быстро взглянул на людей за столом. Они молчали. С этим вопросом было покончено. Потом хозяин встал и, хромая, направился к стойке. Нелли заняла его место, с ней начали расплачиваться. Все поднялись.
- Стало быть, ровно в пять, - сказал Карл и вышел на улицу.
Залаяла собака.
- Тебе, пожалуй, пора идти наверх, - сказала Нелли, обращаясь ко мне.
- Рюкзак брать?
- Да, возьми. А я приберу здесь. Иди по лестнице до самого верха. Потом прямо по коридору. Там дверь.
Я перекинул через плечо рюкзак.
- Пошли, я зажгу тебе свет, - сказала она и вышла со мной в сени.
- Вы так рано закрываете? - спросил я.
- Дядя еще побудет внизу. На всякий случай. Но большинство водителей укладываются спать рано. Если ты устал, можешь тоже лечь.
Но я не последовал ее совету. Там, наверху, было довольно тепло. Пахло сухим деревом и гвоздикой. Я не стал включать лампу: было достаточно светло от фары, горевшей как раз под чердачным окном. Я поставил рюкзак в угол и вошел в мезонин. Из окна был виден брезент на грузовиках. Слышно было, как переговаривались шоферы, как хлопали дверцы кабинок. Вокруг горевшей фары вились рои мошек и ночных бабочек. На шоссе по направлению к городу прогромыхал грузовик с прицепом. Дорога там некруто поднималась в гору, поэтому гремела выхлопная труба и из-за нее дребезжали стекла. За грузовиком ползли две легковушки, водитель одной из них нетерпеливо сигналил. Потом опять стало тише.
Я сел на постель и приготовился ждать. На столе стояла ваза с гвоздиками. Наверно, цветы с соседних садовых участков, подумал я. Комната была небольшая. Тикал будильник. Он стоял на белом шкафу. Я услыхал какой-то шорох. Ночные бабочки бились о занавески и обои, ища пристанища. Снизу почти не доносилось звуков. Несколько раз хлопнула входная дверь, и пол слегка завибрировал. Слышен был также чей-то голос. Очень монотонный. Возможно, по радио передавали последние известия.
Я снова вспомнил, что говорил мой зять по пути на постоялый двор, но опять почувствовал: это - неправда. Бросил вспоминать, просто ждал, ничего не думая. Я немного устал, но не ложился.
Наконец я услышал, что она поднимается по лестнице. Это могла быть только она. Если бы поднимался хозяин, я сразу узнал бы его шаги, ведь у него был протез. Но эти шаги были легкие, и ступеньки охотно поддавались. Только когда она вошла в верхний коридор, стал слышен перестук высоких каблуков. Она погасила свет на лестнице. Я не нашел выключателя. А потом она вошла в комнату, и я поднялся с постели.
- Сиди, пожалуйста, - сказала она.
Я опять сел.
Она включила маленькую настольную лампу на тумбочке около кровати. Ее-то я и вовсе не приметил. На лампочке был бумажный абажур.
Нелли подошла к окну, высунула голову наружу и приподняла над открытыми створками окна белые занавески, чтобы задернуть их. Ночные бабочки, которые отдыхали на занавесках, влетели в комнату и устремились к лампе.
Потом Нелли подошла к шкафу и сняла с него будильник. Я заметил, что фартук она оставила внизу.
- Я уже в четыре должна быть на месте, - сказала она, - надо приготовить завтрак для водителей и наполнить их термосы.
Я наблюдал за бабочками. Коснувшись горячей лампочки, они слегка шелестели под бумажным абажуром. Бабочек было много, и все разных видов. Одна была очень большая, с мохнатой головой, светло-коричневая, с двумя глазками на крыльях. И еще там был целый рой бабочек поменьше. Совсем белая бабочка походила на невесту в чесучовом наряде. Еще я заметил сине-зеленую бабочку с прозрачными крылышками, темно-сине-зеленую. Все они взлетали наверх, под абажур, а потом, подергавшись, падали на салфетку, которая лежала на мраморной доске тумбочки. Довольно бессмысленное времяпрепровождение, но, может быть, это лишь так казалось.
Краем глаза я видел также, что Нелли вынула из полос спой красный бантик. Пальцами разгладила ленточку и положила ее на стол рядом с вазой; потом подошла к зеркалу, которое висело над умывальником. Запустила руки в волосы и закинула их назад. Они доходили ей почти до плеч. Я пристально наблюдал за всем и удивлялся бабочкам. Их замечательной окраске и силуэтам. К чему это? - думал я. Ведь ночью их никто не видит.