Он ждал уже целую вечность, а лифт все не поднимался с первого этажа, словно застрял. Наконец до Андо дошло, что если так будет продолжаться дальше, то лифта ему не дождаться – он просто забыл его вызвать. Для пущей уверенности Андо нажал на кнопку несколько раз подряд и снова засунул руки в карманы.
4
– Эй, ты в порядке?
Слова Мияшты привели Андо в чувство. Он и сам не заметил, как снова впал в глубокое оцепенение. А все потому, что никак не мог оправиться после пережитого около двух часов назад потрясения. Потрясение было настолько сильным, что Андо даже начал опасаться за свой рассудок. Он отчаянно боролся с подступавшим, как ему казалось, безумием, и из-за этого не мог ни на чем сосредоточиться. Его бросало то в жар, то в холод, и в результате он пропустил пространный монолог приятеля мимо ушей.
– Ты хоть что-нибудь слышал из того, что я сказал? – раздраженно спросил Мияшта. – Или ты вообще меня не слушаешь?!
– Слушаю, – ответил Андо, прекрасно понимая, что это звучит неубедительно. Разумеется, Мияшта заметил, что все это время Андо был погружен в какие-то свои мысли.
– Может, расскажешь мне, о чем ты думал, пока я тут перед тобой распинался? – Мияшта вытащил из-под стола табуретку, положил на нее ноги и посмотрел на Андо, всем своим видом показывая, что он – весь внимание. Несмотря на то что толстяк был всего лишь гостем в лаборатории судебной медицины, он вел себя как хозяин.
Кроме них, здесь никого не было. Часы показывали без нескольких минут шесть, но за окном уже совсем стемнело. В панике бежав из квартиры Маи, Андо прямиком отправился на кафедру, чтобы встретится с Мияштой. У него не было времени, чтобы прийти в себя и успокоится, а Мияшта прямо с порога завел разговор о вирусе и не умолкал ни на минуту.
– Ни о чем я не думал, – буркнул Андо. Он вовсе не собирался никому рассказывать о том, что с ним произошло. Вернее, он не представлял себе, как об этом можно рассказать – просто не находил нужных слов. В принципе то, что он испытал, лежа на полу в ванной, можно было сравнить с тем неприятным чувством, которое иногда испытывает справляющий глубокой ночью нужду еще не до конца проснувшийся человек. Когда в темном и тесном туалете ему вдруг начинает казаться, что кто-то стоит за спиной. Разыгравшееся воображение рисует самые ужасные картины, и единственный способ избавиться от этого чувства – это обернуться и удостовериться, что сзади никого нет.
Но в его случае – Андо знал это наверняка – речь шла о чем-то принципиально другом. О чем-то из ряда вон выходящем. И у него не было никаких сомнений в том, что, когда он валялся на полу у Маи в ванной, за его спиной действительно кто-то был. Андо не мог списать это на игру воображения. В конце концов – он слышал смех, и этот смех, или, скорее, тот, кто смеялся, напугал его настолько, что он – в общем-то совсем не трусливый человек – даже побоялся обернуться и всю дорогу до входной двери пятился задом.
– Ты какой-то бледный сегодня. Бледнее, чем обычно, – сказал Мияшта, протирая очки рукавом своего халата.
– Не выспался. Мне вообще что-то плохо спится в последние дни.
Андо не врал. С недавних пор он стал просыпаться посреди ночи, и редко когда ему удавалось снова заснуть.
– Ладно, проехали. Только постарайся не задавать мне все время один и тот же вопрос. Хорошо? Это кого угодно может взбесить.
– Извини.
– Я могу продолжать?
– Да-да, продолжай, пожалуйста.
– Так вот, этот самый вирус, который они обнаружили у мертвой парочки...
– Это который на вирус оспы похож? – Андо решил принять посильное участие в разговоре.
– Ага. Именно он.
– А чем он похож на оспу? По виду, что ли?
Мияшта ударил кулаком по столу и гневно посмотрел на Андо:
– А потом ты говоришь мне, что слушал!! Я уже тысячу раз тебе объяснил! Обнаруженный в Йокогамской больнице вирус пропустили через секвенсор, чтобы выяснить, из каких нуклеотидов он состоит. А потом результаты обработали с помощью специальной компьютерной программы, и картинка, которая у них в конце концов получилась, практически не отличается он вируса оспы.
– То есть все-таки чем-то отличается.
– Ну конечно отличается, но все равно – сходство очень большое. Семьдесят процентов соответствия.
– А что с остальными тридцатью процентами?
– Держись, чтобы со стула не упасть. Остальные тридцать процентов – это точное повторение последовательности нуклеотидов гена, кодирующего фермент.
– А вид какой? В смысле, биологический.
– Homo sapiens.