Медленно-медленно он оттянул затвор «Каштана», потом так же медленно вышел из-за деревьев и сделал несколько шагов по открытому месту. Здесь была невысокая трава и толстый пружинящий слой хвои; в хвое, к сожалению, было множество мелких сухих веточек… ему казалось, что треск разносится на километр вокруг. Потом под ногой оказалось что-то твёрдое — замшелое бревно. И потом ещё бревно. Стараясь ступать именно по ним, Юра вплотную приблизился к сарайчику. Ага, сарайчик был на полозьях — то есть эти брёвна служили чем-то вроде рельсов. Так, теперь… что? К стене были прибиты толстые бруски — готовая лестница. Забраться на крышу… Юра присмотрелся. Крыша из горбыля. Ненадёжно. Да и потом — это только на большую дистанцию хорошо лупить с крыш, а на малой можешь больше проиграть, чем выиграть. Мобильность огня хуже, да и тушка твоя куда более открыта — хотя молодым это надо показывать, сами не понимают…
Он дошёл до угла и принюхался. За углом курили.
Молча.
Обычно, когда мужики курят вдвоём, они хоть что-то, да говорят. Здесь же царило полнейшее молчание. Он даже слышал поцыкивание затяжек и довольное «уффф» выдохов струйкой дыма. Курил один. Значит, почти наверняка и стоял — один.
Знать бы, в какую сторону лицом…
И тут послышались шаги. Второй шёл открыто, шумно, что-то нёс.
— Ну, ты, пря, ходишь-та, — недовольно сказал голос — густой, с хрипотцой.
— Не стужай, Савельич, — сказал другой голос, попроще. — Тама бережок пооплыл, пришлось-та пару сажень туды-сюды. И то баю, не шибко скулёмил, чё.
— Да ничё, чё. Я тут, пря, морокую — куды Глушка делся, то смахал его кто, то чё.
— Тута я, дядя. Примай ушат.
Что-то тяжёлое поставили на что-то деревянное.
Если бы у Юры была задача освободить Элю и вернуться с ней назад — лучшего момента было бы не найти. Сторожа чем-то заняты, возвращаться недалеко… Он прокрутил в голове этот вариант и подтвердил: да, легко. Нечего делать. Два пальца об асфальт. Только вот — шли не за этим.
С другой стороны, понятно, что всё развивается не по плану, причём настолько не по плану, что, может быть, до полной своей противоположности… и далеко не факт, что Элю (и других, напомнил он себе; она не одна там) ведут именно в то место, куда предполагалось первоначально. И ведут скорее всего не те, кто должен был вести. И, не исключено, не за тем.
Якорный бабай, ну нереально же так: объявление в газете, телефонная барышня, автобус, регулярно уходящий с одного и того же места, — и чтобы все, кто позвонил, кто сел в автобус, не возвращались, пропадали, превращались в зомби и блуждали по Зоне… Не бывает. Совершенно очевидно, что из тысяч поехавших пропадали единицы, причём пропадали мотивированно — хотя бы для тех, кто ездил с ними, а может, и для родственников, друзей… может, там так хитро отбирали, чтобы без друзей и родственников? И ведь наверняка все сами шли куда надо и никого никуда не гнали под конвоем…
Итак: прервать операцию — или же продолжить, не имея достаточной информации? Черт, да попросту не имея никакой информации…
Значит, её надо добыть. Потолковать с кем-нибудь из местных. Кто в теме.
В общем, ждём. Не делаем резких движений.
Юра посмотрел на часы. Они стояли.
Было почти жарко.
— О, — сказал вдруг голос за углом, — варево-то ажно стугнёво.
— Ажно, — передразнил хриплый. — Ты скока скряби-то впыхал?
— Да чё, дядя, меру-то морокуешь, нет? Впервой, чё?
— Лыпали твою меру… эко, варщик. А дай-ко голик стегной. Не, вон тот, лычный. От-то… варщик, скрести тя по окрёсткам… А-то и годно. Годно варево. Не на мицу ставить.
— Скажешь, дядя.
— Да скажу, чё. Вытрухай по одинцу.
Юра услышал, как свистнули в воздухе прутья и как тяжелые брызги хлестнули по траве.
Стукнул засов, скрипнула дверь. В сарайчике зашумели.
— По одному. Вот ты. Да, ты.
— Да что ж это делается, господи…
— Выходи, выходи. Ну давай, тётка, шевели костями.
Они и по-русски могут, подумал Юра.
Кого-то вытащили. Дверь закрылась.
— До исподнего заголяйся. Да не трясись так, кому ты сдалась. Обрызгать варевом надо, чтоб зверь не учуял, поняла? Вздымай руки… наклонись… голову подыми… Одягайся, жди взад, скоро уж поедем. И не кряхти так матерно. Не мы завару устроили, чё теперь? Кличь другаго…
Юра считал. Всего в сараюшке было семь человек. Кто-то терпел обработку молча, кто-то ругался, кто-то — мужчина — попытался броситься на охранников; его легко скрутили, а потом, посмеиваясь, отхлестали веником.
Когда выводили Элю, Юра не определил. Наверное, она молчала.