— По лицу вижу, что ты что-то скрываешь! — Взбешенный Коринтели снова вскочил и сильными руками схватил Зураба за отвороты пиджака.
— Я все скажу, сейчас же скажу! Только уберите руки! — попытался освободиться Торадзе.
Рамаз отпустил его, но с места не сошел. Врач жалко посмотрел на него снизу:
— Прошу вас, отступите на шаг. Не стойте надо мной как палач!
«И вообще, чего тебя рука опережает, что ты за манеру взял в последнее время стрелять по три раза подряд?»
— Скорей, терпенье лопается!
— Нет смысла что-то скрывать. Все равно они сами явятся и сообщат обо всем. Поэтому, прошу вас, соберитесь с духом, то, что я скажу, страшно слушать, но делать нечего, выше головы не…
— Говори прямо, к черту вступления!
— Вчера ко мне в больницу приходил молодой следователь.
— Не помнишь, не на серой «Волге»?
— Да, когда он ушел, я выглянул в окно, он действительно садился за руль серой «Волги».
— Болезненно худой, с седыми висками, да?
— Да, да! Откуда вы знаете?
— Продолжай, вопросы потом!
— Следователь заставил меня принести историю болезни Рамаза Коринтели. — Торадзе лишний раз подчеркнул, что разговаривает не с Рамазом Коринтели, а с академиком Георгадзе. — В ту минуту я понятия не имел, что найден труп Дато Георгадзе. Следователь подробно расспросил меня, не упоминал ли Коринтели в больнице имени Дато Георгадзе, не говорил ли об аварии. Вам не нужно объяснять, что я ответил. Оказывается, следователь и раньше подозревал вас, тайком следил за вами. Он приблизительно знал, кто играл на деньги с Дато Георгадзе. Всех вызвал и допросил. Вчера в полдень кто-то позвонил ему по телефону и сказал, что в тот роковой вечер Дато Георгадзе выиграл у Коринтели большую сумму, потом они вместе поехали куда-то на машине Георгадзе.
— Больше ничего?
— Больше ничего.
— Если кто-то донес на Рамаза Коринтели, почему следователь не пришел ко Мне?
— Нелегко допрашивать такого известного всему миру человека, как вы. Нужны юридические основания для допроса — анонимный телефонный звонок не доказательство. Не имея достаточно улик, следователь, видимо, не осмеливался прийти к вам. К тому же, почему мы должны верить, что Дато Георгадзе убит Рамазом Коринтели? Почему не предположить, что настоящий убийца пытается навести расследование на ложный след? Тем более, он уверен, что не так-то просто тронуть сенсационно известного молодого ученого…
— А если Дато Георгадзе убит мной? — закричал Рамаз.
— Как вы можете быть убийцей, когда вы — академик Георгадзе?!
— Эти руки убивали! Гены убивали! Те самые гены, которые с первого дня подчинили себе, уничтожили мозг Давида Георгадзе!
— Ради бога, замолчите!
— Если бы я верил в бога, то не попал бы в такое положение.
— Не кричите, соседи услышат!
— Пусть слышат. Теперь уже все равно!
— Еще ничто не потеряно. Что значит одна фраза, сказанная кем-то по телефону? Я уверен, что настоящий убийца намеренно наводит на вас. Все уладится, ни о чем не беспокойтесь! Я все улажу.
«И вообще, чего тебя рука опережает, что ты за манеру взял в последнее время стрелять три раза подряд?» — с поразительной отчетливостью снова прозвучал в ушах голос Сосо Шадури.
— Не стоит представлять дело так трагически, как оно выглядит на первый взгляд.
— Заткнись! — взвыл Рамаз. — Заткнись! Не хочу больше слышать тебя! Понял, что я говорю? Я, по-твоему, предстану перед правосудием и стану отбиваться — не я, мол, трижды выстрелил из пистолета в живот собственного сына?!
— Пока же не установлено, Рамаз Коринтели убил Дато Георгадзе или нет. Я еще раз повторяю — анонимный телефонный звонок не имеет никакого значения. Я убежден, что убийца старается сбить следствие со следа, спрятаться за ваш авторитет. Он уверен, что из уважения к вам не будут ни рыться, ни углубляться в старое дело. А если, паче чаяния, все-таки установят страшный факт, что Дато Георгадзе убит Рамазом Коринтели, вы, естественно, окажетесь в ужасном положении, но это вовсе не означает, что убийца — вы! — Торадзе остановился и снова платком вытер орошенный потом лоб.
Рамаз с брезгливостью посмотрел на него.
— Да, — продолжал врач, — если факт подтвердится и вы предстанете перед судом, я не спрячусь в кусты — я несу ответственность за свое создание. Пусть карают меня! В конце концов, я провел пересадку мозга с вашего согласия. Если помните, оно скреплено вашей подписью. От Рамаза Коринтели, вам хорошо известно, мы не смогли бы добиться подписи. Естественно, мне будет трудно доказать, что исцелить парализованный мозг Коринтели не представлялось возможным, но вы-то знаете, что я прав. Пусть меня судят, я все равно прав перед совестью — я пошел на этот шаг во имя развития медицины, науки, во имя счастья человека. Так что с этой стороны вам не о чем беспокоиться. Я публично заявлю о своей операции, заставлю поверить и суд, и весь свет, кто вы такой на самом деле!