На южной стороне подвальной комнаты расстрела царской семьи обнаружили строфы из Гейне на немецком языке: «Валтасар был этой ночью убит своими слугами». Гейне написал это по библейским мотивам: слуги убили царя Валтасара за непочтение иудейского бога. Этот кусок обоев вместе с другими предметами был вывезен за границу. На южной стене подвальной комнаты обнаружили четыре каббалистических знака. Специалисты пытались их расшифровать, результаты приведены в брошюре Энеля «Жертва», которая хранится в Британском музее.
По мнению Энеля, эти знаки означают следующее: «Здесь по приказанию тайных сил царь был принесен в жертву для разрушения государства. О сем извещаются все народы». В своей книге «Последние дни Романовых» английский журналист «Таймс» Вильтон выдвигает другую версию: «Еврей с черной как смоль бородой, прибывший, по-видимому, из Москвы с собственной охраной к моменту убийства в обстановке крайней таинственности, – вот вероятный автор надписи, сделанной после убийства и после ухода «латышей», занимавших полуподвальное помещение; последние были бы на это по своему низкому умственному развитию совершенно не способны».
Поиски под Екатеринбургом проводили две тысячи солдат. Верхние слои почвы из-под костровищ были просеяны через решета. Но, несмотря на такую тщательность и скрупулезность, не было обнаружено ни одного зуба. Были найдены медальоны, нательные иконки, кусочки цепочек со следами порезов. Для уничтожения трупов был выбран удобный рудник, который нашел бывший каторжник, хорошо знающий окрестности Екатеринбурга, Петр Ермаков. До революции он был сослан в каторгу за совершение грабежей и разбоев на больших дорогах, после у большевиков стал военным комиссаром.
Вечером 19 июля в отдельном салоне-вагоне Голощекин вместе с Юровским выехали в Москву. Они везли три тяжелых ящика. В Москве Голощекин уехал к Свердлову, у которого жил пять дней. В июле 1918 года Юровский и Ермаков представили Президиуму ВЦИКа головы царской четы. «Каких доказательств вы еще можете требовать? Вот ее императорское величество, вот его императорское величество…» – отчитывался Юровский. Вскоре на Запад попал документ, подписанный 27 июля 1918 года, о получении головы императора и ее опознании.
Бывший иеромонах Илиодор, привлеченный к сотрудничеству самим Железным Феликсом, писал о том, как он видел в Кремле заспиртованную голову Николая (Неделя. 1990. № 26). После смерти Ленина была создана комиссия, чтобы описать содержимое его сейфа. Там был и сосуд с заспиртованной головой Николая при усах и бороде. Арестанты ОГПУ замуровали голову где-то в Кремлевской стене.
В своем дневнике, который появился в продаже в 1958 году, Троцкий пишет, что настаивал на суде над царем. Но, приехав в Москву после падения Екатеринбурга, узнал о расстреле царской семьи. «Всех?» – спросил Троцкий. «Всех!» – ответил Свердлов. «А кто принял решение?» – спросил Троцкий. «Мы решили это здесь. Ильич считал, что мы не должны оставлять белым живое знамя для ополчения вокруг него, особенно в нынешних трудных обстоятельствах».
Для истории последний комендант дома Ипатьева Юровский оставил свои воспоминания о царской семье. «Общее впечатление от их жизни такое: обыкновенная, я бы сказал, мещанская семья, за исключением А.Ф. (императрица) и пожалуй – Татьяны, – жалкое… Сам Николай выглядел как захудалый офицеришка, пропойца. <…> Николай носил чиненые сапоги. Алексей и девицы были все время очень просто одеты, девицы постоянно что-нибудь чинили, штопали».
Михаил Медведев-Кудрин подробно описал расстрел семьи. «Выходим на лестничную клетку второго этажа. Юровский уходит в царские покои, затем возвращается – следом гуськом идут: Николай (он несет на руках Алексея, у мальчика несвертывание крови, он ушиб где-то ногу и не может ходить сам), за царем, шурша юбками, затянутая в корсет царица, следом четыре дочери. <…> На лестничной клетке стоит чучело медведицы. Почему-то все крестятся, проходя мимо чучела, перед спуском вниз <…> Когда вошли в нижнюю комнату, то оказалось, что комната очень маленькая. Юровский с Никулиным принесли туда три стула – последние троны приговоренной династии. На один из них… села царица. В середине комнаты поставили стул для наследника, правее сел на стул Николай. <…> Романовы совершенно спокойны… Слышу зычный голос Юровского… на полшага выходит вперед и обращается к царю: «Попытки ваших единомышленников спасти вас не увенчались успехом! И вот, в тяжелую годину для Советской республики… – Яков Михайлович повышает голос и рукой рубит воздух, – на нас возложена миссия покончить с Домом Романовых!» Женские крики: «Боже мой! Ох! Что же это такое?!» – «А вот что такое!» – говорит Юровский, вынимая из кобуры маузер. <…> Одновременно с моим вторым выстрелом раздается залп… моих товарищей справа и слева. <…> На пятом выстреле Николай валится снопом на спину. Женский визг и стоны… Слышно, как лязгают рикошетом пули от каменных столбов, летит известковая пыль. В комнате ничего не видно из-за дыма – стрельба идет по еле видным падающим силуэтам. <…> Очнулся и часто застонал легко раненный Алексей – он лежит на стуле. К нему подходит Юровский и выпускает три последние пули из своего маузера. <…> Теперь все бездыханны».