- Доктор сказал, что двое из вас могут войти.
Сафонов посмотрел на Харина. тот покачал головой. Подполковник и Светлана последовали за медсестрой обратно сквозь белый свет, который, казалось, отхлынул от их лиц, когда они проходили через него. Они остановились у двери в палату Тортуновой, где стояли две хромированные тележки с зеленой одеждой и пакетами стерильных резиновых перчаток.
- Вам придется переодеться, - сказала медсестра, снимая с тележек два хирургических халата. Она помогла каждому из сыщиков надеть халаты, которые натянула спереди и завязала сзади. Она убедилась, что эластичные запястья на халатах были натянуты поверх рукавов, а затем помогла им надеть хирургические перчатки, которые поднялись над рукавами халата до середины предплечья.
- Когда закончите, развяжите ваши халаты и снимите их. Будьте осторожны, не прикасайтесь к одежде перчатками. Просто снимите платье с изнаночной стороны, и перчатки автоматически сойдут с концов рукавов. Бросьте потом все в бочки.
Она открыла для них дверь, и они вошли. Когда дверь за ними закрылась, медик подошел к ним и пожал руки.
- Доктор Хаматов, - просто сказал он, а затем скрестил руки на груди, глядя на женщину в койке, на которой была надета кофточка с короткими рукавами, поверх которой была закреплена изолирующая одежда, похожую на халаты сыщиков, за исключением того, что та была из прозрачного пластика. Сафонов заметил, что бледные руки доктора лишены четко очерченных мускулов и покрыты густыми блестящими черными волосами. Он казался невероятно чистым. Хотя подполковник не мог разглядеть черты лица мужчины за хирургической маской, он заметил, что темные кустистые брови доминируют над неровным лбом молодого человека.
- Возможно, у вас будет еще один шанс, - сказал Хаматов, кивая на своего пациента. - Мы собираемся дать ей что-то, что должно привести ее в чувство, но это может продлиться недолго, и мы не сможем сделать это снова.
- Вы когда-нибудь лечили кого-нибудь от бешенства?
- Молодого полицейского, который умер сегодня утром. Я буду отвечать за любые другие дела, которые могут пройти здесь. Я говорил с доктором Оганяном.
Они смотрели, как медсестра обматывает и затягивает резиновую хирургическую трубку вокруг руки женщины. Она подождала, пока большая вена набухнет, затем подняла катетер и вставила иглу. Пока она медленно втягивала прозрачную жидкость, Сафонов посмотрел на женщину в постели. Ее соломенные обесцвеченные волосы торчали спутанными пучками, жесткие и неумолимые. Ее лицо раскраснелось, а глаза, полуоткрытые и начинающие трепетать, опухли и покраснели. Она была привязана к кровати и нашпигована червивыми трубками, которые спускались к ней из пластиковых мешков, свисавших с алюминиевых стоек. Другие пакеты свисали с края ее кровати, некоторые наполнялись жидкостью, которая не должна была покидать ее, другие-жидкостью, которая должна была. В изголовье кровати стояла медсестра в толстых резиновых перчатках. Когда глаза женщины начали открываться полностью, медсестра быстро включила аппарат и с ловкой силой надавила на точки давления в челюстях женщины и открыла ей рот. Она вставила синий очищающий аспиратор, который с громким жидким всасывающим звуком извлекал переизбыток слюны. Пациентка пыталась сопротивляться, но медсестра была тверда и быстра. Машина умолкла и заскулила. Женщина смотрела на них невидящими глазами.
- Ах, черт, - сказала она. Она едва шевелила губами.
Светлана поднялась.
- Ты знаешь, где ты находишься?
Сафонов услышал в ее голосе заговорщический, панибратский тон. Женщина кивнула.
- Мы хотим тебе помочь. Ты знаешь, что с тобой?
Она устало покачала головой.
- Кто-то сделал тебя больной. Дал тебе кое-что. Ты это знала?
Она покачала головой.
- Тебе не нужно двигать головой, если у тебя нет ответа "да". Ладно?
Короткий кивок.
- Ты знаешь женщину по имени Соня Стеклова?
Ничего.
- Диана Кропалева? ... Тамара Парейко? ... Ирина Калманок? ... Елена Табакова?"
Ничего.
- Ты знаешь каких-нибудь украинцев? Мужчин или женщин?
Ничего.
- Ты ходишь в ночные клубы, где танцуют стриптиз?
Женщина нахмурилась.
- Ты знаешь, что такое лесби-шоу?
Она продолжала хмуриться. Возович посмотрела на Сафонова, который подошел ближе.
- Латинские танцы?
Она кивнула.
- Где? - вмешался Сафонов.
Ее хмурый взгляд стал хаотическим, который перерос в легкую дрожь, когда уголки ее глаз поползли назад. Она боролась с судорогой.
- Где? - настаивал подполковник. - Это очень важно.