Невзоров повернулся, быстро пошел к входной двери и рывком распахнул ее. Харин резко обернулся.
- В чем дело?
Невзоров посмотрел на яркий вестибюль и молодое лицо Харина, как будто их блеск и молодость были магическими. Ему было интересно, что отражается на его собственном лице. Ему хотелось хотя бы на минуту развеяться после неприятных ощущений, который он испытал в логове Роберта.
- Ничего.
Алексей приоткрыл дверь.
- Дай мне еще пятнадцать минут, и мы уберемся отсюда.
Он закрыл дверь и попытался выкинуть из головы все, кроме того, что ему предстояло сделать. Вернувшись на кухню, он открыл холодильник. Он был практически пуст. Там была бутылка апельсинового сока, немного сыра в упаковке, половина батончика масла, все еще завернутого в фольгу, пять или шесть кусков ржаного хлеба в мятом целлофане и две бутылки пива "Хайнекен". Морозильник был пуст. Невзоров почему-то думал, что там может храниться коллекция вирусов Роберта. В кладовке было так же пусто. Роберт почти не ел здесь. Невзоров прошел в гостиную и принялся рыться в бумагах и книгах на столе. Там не было ничего личного; все это, по-видимому, относилось к его медицинским занятиям. В шкафу со стеклянными полками не было ничего более важного, чем он увидел при первом беглом взгляде. Он оглядел комнату. Место было так подчеркнуто лишено излишеств, что искать было негде. Он подошел к столику и, опустившись на одно колено, провел руками по деревянной раме. Одна рука поддерживала его вес на столе, в то время как другая скользила по его краю. Он повернул голову набок, и его взгляд упал на емкость, наполовину наполненную шариками. Двигаясь, он покачал стол, и один из шариков отделился от других, немного поплыл вверх и затем затонул.
Невзоров остановился. Он пристально посмотрел на емкость. Он медленно выпрямился, протянул обе руки и придвинул к себе сосуд. Глазные яблоки зашевелились в банке и уставились на него с разных углов, их выпуклые белки были единственным ярким пятном во всей комнате, когда они колебались в вязкой жидкости, которая их сохраняла. Невзоров не смог сдержать дрожь, когда уставился на кучу глаз. Сколько их было? Не человеческих, конечно. Ведь ни одна из девушек не была изувечена. Да, жутковатое местечко.
Он встал и пошел на кухню. Открыв шкафчики, он порылся в различных коробках и банках, пока не нашел маленькую баночку с черным перцем, которую вылил в раковину и залил водой. Он сполоснул ее, вымыв остатки перца в бутылке. Он подошел к шкафчику в гостиной, взял один из игольчатых шприцев и подошел к кофейному столику. Вынув пробку из колбы, он осторожно опустил шприц в жидкость и наполнил его. Все это он вылил в перечницу. Затем он вытянул плунжер шприца и, держа его за самый конец плунжера, опустил иглу в колбу и ввел ее в одно из глазных яблок, которое вытащил, как оливку из банки. Он снял его с иглы и сунул в перечницу. Алексей быстро закрыл фляжку, вернул шприц на полку и, убедившись, что крышка плотно закрыта, сунул банку с трофеем в карман. Пройдя через квартиру в последний раз, он выключил все огни, раздвинул шторы и вышел в вестибюль.
- Сколько я там пробыл? - спросил он. Он чувствовал себя так, словно воскрес. Харин выглядел удивленным.
- Ты закончил?
- Да.
Невзоров вытер лицо носовым платком. Руки у него тряслись, как будто его накачали кофеином.
- В чем дело?
- Что ты имеешь в виду?
- Это был самый быстрый обыск в истории.
Харин посмотрел на часы.
- Двадцать три минуты.
- Ты имеешь в виду, с тех пор, как я выглянул за дверь?
- Все это время.
Невзоров нащупал в кармане бутылочку из-под перца.
- Когда выберемся отсюда, пойдем прямо в морг. Вазген может не быть там, но любой из его людей может ответить на мой вопрос. Давай вызовем шефа по рации и встретимся с ним в кафе на Навагинской.
Все трое заняли кабинку у окна. Невзоров тихо сидел рядом с Хариным, глядя поверх пухлых плеч Сафонова на огни проезжающих по улице машин. Он видел два зонтика с надписями "Чинзано" и "Спрайт" на бахроме, которые тянулись к соседнему кафе. Он чувствовал себя опустошенным после того, как рассказал о своем обыске комнат Роберта так подробно, как только мог вспомнить. Декламация сопровождалась односложными ругательствами шефа.