- Я плохо знаю русский!
И эта попытка отказаться от участия в дурно пахнущей затее – провалилась. Второй офицер поднялся, подошёл к магам, твёрдо заявил:
- Зато ваш коллега прекрасно им владеет, - затем положил руку на плечо Тома и спросил, – верно, Похитос? Могли бы давно предупредить приятеля…
- Да, товарищ командир, - браво подтвердил тот на русском, поворачиваясь к напарнику. – Извини, Дик, все случая не было сказать об этом. Я же кубинец, работал с советскими, вот и пришлось выучить.
*
- Сила и масса есть, а сосредоточиваться не умеете. Начнём с медитации.
Методика азиатов или индусов – хотя, какая разница, чья она? - свелась к долгому сидению в позе лотоса и думанию, как добиться пустоты в голове. Горлов пялился на стену и понимал, почему именно в теплых странах изобрёли это умение избавляться от сорных мыслей. С бананами над головой можно дурью маяться хоть всю жизнь, а мороз под сорок – правильную мысль за пять минут любому йогу привьёт.
Дурь дурью, но методика помогла изгнать сорные мысли - пустота в голове прижилась и дела с магией понемногу выправились. А вот отношения с сэнсэем ухудшились. Так совпало, что Марону поручили быстро натаскать колдунов, поставить десяток приёмов для самообороны. Естественно, он устроил показательные схватки с каждым. Типа, спарринг, чтобы в натуре показать, как круто быть умелым рукопашником. Ну, колдуны, естественно, ловились на любой прием и пташками летали, на радость тренеру. Лишь Горлов сплоховал.
В первый, тот ещё, раз - он был в расстроенных чувствах и выглядел разварной макарониной. А в этой встрече Марон, видимо, устал или расслабился от лёгких побед, только бросок через бедро Горлову удался. Всё бы ничего, но щуплый инструктор, видимо, затаил обиду. Иначе с чего бы это он потом на каждой тренировке не просто доказывал своё превосходство, а жёстко бил Матвеича по голове, а при удаче - в лицо. Бил боксерской перчаткой, тыльной стороной ладони, плечом, коленом, стопой. Не до крови, но больно. Особенно хлестко у Марона получался маваши, растяжка-то была как у балерины!
Горлова это постоянное избиение злило. Он в очередной раз проштудировал самоучитель самбо, убедился, что оттуда ничего взять не удастся, и стал выдумывать блоки от ударов Марона самостоятельно. Велосипед изобрести удалось нескоро, но однажды, наконец, Александр Матвеевич поймал тренера за ногу, и по-деревенски, словно Вакула – чёрта за хвост - мотанул и приложил. Со всей силушки! Спиной на маты.
Шлёп!
Жаль, больше повторить такой подвиг не удалось. Марон стал осторожен. И, наверное, в порядке мести, всю неделю очень больно ставил блоки.
*
Вечерние пробежки, работа на тренажерах вернули Матвеичу силу и выносливость. Пошли колдовские успехи. Невидимость возникала все легче и легче, к тому же энергии на поддержание уходило совсем немного. Телекинез получался слабенько, но стабильно. Спичечный коробок поднимался в воздух и перемещался вперед-назад до полуметра. Ивлев велел просто тренироваться, вроде, как мышцы накачивать.
Большинство коллег радовалось его успехам. Но не все. Роберт Овсеенко не скрывал неприязни, а парировать его насмешки, сводить их к шуткам становилось всё труднее. Как это – тебя оплёвывают, а ты утираешься? Всё чаще Матвеичу хотелось дать Роберту в морду. Или убить. Одним ударом. В ответ на очередную издёвку. Желание крепло с каждым днём, и зубы скрипели, когда приходилось унимать нахлынувшую злобу на урода, который играет с огнём.
Когда гнев унимался, в Горлове просыпался врач, который понимал, что после падения самолёта в его голове что-то перемкнуло, говоря просторечным языком.
Он так ушёл в себя, что едва не столкнулся с человеком, стоявшим на тропинке. Успел, свернул на обочину - но там тоже топтался кто-то. Шаг на траву - и тут не пройти, молодой парень мешает. О, да этот крендель не просто преградил путь, а намеренно шагнул в ту же сторону, куда и Горлов! Такое бывает, когда два вежливых человека хотят уступить друг другу, но этот явно не из таких. Морда наглая, зубы скалит, что-то гадкое трындит.
«Засада!» - испугался Александр Матвеевич.
Да и как могло быть иначе? В армии, на войне, особенно - ты не волен выбирать судьбу. А в мирные годы всё не так. Нормальный и трезвый человек, в отличие от безбашенных мушкетёров Дюма, всегда выберет жизнь, но не геройскую гибель в очень неравной схватке. Лучшая оборона - стремительное отступление.
Инстинкт подсказал:
- Беги!
Живой и здоровый организм охлестнулся адреналиновой волной, напрягся для рывка, а голова зыркнула вправо-влево, выбирая направление для спурта.