- Да что же они кусаться начали, совсем озверели, скоро на четвереньках поскачут, выть начнут, царапаться… Лена, дай руку, – подтащил девичьи пальцы к нужным местам, придавил, велел держать прочно, побежал за сумкой.
Знакомая работа отвлекла, успокоила. Врач привычно поймал зажимом артерию, затем вену. Мелкие сосудики поискал третьим зажимом, отказался - кровь почти остановилась. Достал стерильную нить с иглой, попробовал прошить и обвязать артерию. В темноте, не считать же фитилек керосинки светом? - промахнулся несколько раз. Забинтовал шею прямо с зажимами.
- Так и оставите все?
- Да, Лена, утром уже по свету обработаю, зашью. Не вижу ничего, да и руки трясутся. Дурдом какой-то, убитые оживают! Сколько это может продолжаться, Арнольд, как ты думаешь?
- А хрен знает, Матвеич. Все наши будут.
Голос звучал спокойно, буднично, как у работяги, привыкшего к повседневной ломовой работе. Даже дважды травмированная рука не изменила его. врач проникся уважением. Этот хамоватый парень вел себя достойно, страдание одной части тела не влияло на весь организм.
Арнольд был бойцом, прошедшим настоящую войну. В отличие от него и от американца, впавшего в ступор после нападения Сэнди. Дик сидел, обхватив колени. Взгляд его упирался в беспамятную Венди.
Горлов вздохнул:
- Если они сразу с двух сторон полезут, то передушат нас, как цыплят. Давай переберемся в большую вомнату, засядем в углу, за ларями. Лампу поставим к стене у входа, чтобы их видеть, когда вбегут? Всё сподручнее!
- Нет. Тут надежнее. Не скулил бы ты, Матвеич, а? Мне тоже страшно, - признался десантник, - но когда ноешь, еще хуже становится.
- Да ты что? – Изумился врач. - Тоже боишься? Никогда бы не подумал!
- Ну, так подумай, - меланхолично отозвался Арнольд. - Выпить бы... Лена, у нас есть еще водяра?
Лена, притулившаяся возле них, покорно встала, покопалась в углу, принесла бутылку, протянула десантнику. Тот взял, примерился к донышку ладонью, словно намереваясь выбить пробку. Передумал, повертел в руке, зубами зацепил винтовую пробку, скрутил, и сплюнул ее в ладонь.
- Из ствола будешь?
Горлов отрицательно покрутил головой.
- Слаб доктор! А еще говорят, что вы спиртягу только так хлещете! Учись, пока я жив, - запрокинув голову, Арнольд раскрутил жидкость в бутылке и залил ровную струю в рот.
Глоток получился громадный. Вытирая слезы, десантник передал бутылку врачу. Тот поставил ее рядом с собой и завинтил пробку. Увиденное зрелище требовало похвалы, врач выдал её в полной мере:
- Круто! А зачем ты ее раскручивал?
- Ровнее льется, - десантник пьянел на глазах, речь становилась невнятной, - когда в середине отверстие, воздух проходит внутрь, и бульков нет, понятно? Чё не пьешь, Матвеич? Чё ты, как баба? Ленке дай! Тоже не будешь?
Пожав плечами, Арнольд вынул охотничий нож, занялся закуской. Вскрыл банку, крупно нарезал ветчину, добавил ломоть хлеба. Приготовил стакан, затем неспешно, в несколько приемов, опустошил бутылку. Отодвинув стакан и недоеденное мясо, достал сигаретку, выпустил дымок кверху:
- Зря отказался, док! А я расслабон ловить буду. Эх, красота... Прав великий вождь - жить стало легче, жить стало веселее. Еще бы фемину на колени, для комплекта, и полный кайф... Ленк, иди ко мне, уважь мужа, а?
Та не отозвалась. Арнольд не унимался, пьяно ухмылялся и поучал девушку:
- И напрасно, дорогая. Жизнь проходит, к твоему сведению. Еще пара лет, состаришься. И всё, не дождешься принца. Замуж тебя без проверки не возьмут, а ты опять не согласишься. Так и помрешь, не познав прелестей секса и оргазма! Хоть вибратор купи... Ну и пусть я скотина... А ты дура идейная. Вот сегодня бы доктор тебя не защитил - кстати, красиво так бошки разрубаешь, Матвеич... И скончалась бы, Ленок, не исполнив своего женского предназначения...
Врач почувствовал себя неловко при этом, вне всякого сомнения, старом споре. Хамство десантника требовало вмешательства:
- Арнольд! Прекрати! Нашел тему…
- Не встревай, доктор. Это супружеская ссора, а ты не при делах.
Может, он был прав, но, чтобы разговор перевести на другие рельсы, врач предложил убрать трупы, однако не преуспел.
- Тащи. Мне не мешает, - отказал десантник.
Александр Матвеевич стиснул зубы. Ну, погавкается он сейчас с Арнольдом, выскажет еще своё мнение по организации обороны, по хамскому поведению, пьянке, и что? Десантник ему не подчинится, зато их маленькая команда совсем развалится.
Он опять почувствовал себя чужим, пришлым. Молча встал, оттащил тела. Задвинул ларями потайной ход. Умылся из ведра, осушил лицо и руки полотенцем. Негодование улеглось. Горлов ушел в угол, сел рядом с Леной, карабин положил на колени, стволом ко входу. Спросил Арнольда: