Матвеич скосил глаза и увидел, как Лена зажала уши ладонями, опустила голову. Арнольд не мог остановиться, всё повышал и повышал голос, почти кричал:
- Ты пойми, сутки оставались до официальной брачной ночи, доктор, сутки! А ты меня лечишь, будто я придурок!
- Царевну-Лягушку помнишь?! Не тобой дано, не тебе брать!
В Арнольде и раньше мелькало нечто неприятное, словно горечь в рыбе при неаккуратном удалении желчного пузыря. То ли слова тот применял не те, то ли интонацию. Так неуловимый запах немытого тела - портит впечатление при встрече с красивой девушкой. Так капля кофе, пролитая в буфете на рубашку - отравляет все настроение от спектакля. Но та неприязнь оставляла ощущение неловкости. А теперь всё сложилось вместе, и вместо героя предстал подонок по жизни, да ещё и скверный защитник.
Матвеич посмотрел в сторону Арнольда уже не как исповедник, а как врач – на пациента. Отметил стать – высокий, стройный, широкоплечий. Броская внешность, даже в полумраке - ямочка на четко обрисованном подбородке, большие глаза, опушенные завидно густыми ресницами. Голливудский тип героя без страха и упрёка. Идеал гормонального зова, властитель девичьих грез. Очень привлекательный самец.
«Смазливый самец, - врач уточнил ярлык, который годился парню, встал, оглянулся в поисках второй керосиновой лампы, - и плохой тактик. Ну, и прячься в угол. Я тут сидеть не стану, надо охранять вход», - сунул топор за опояску и пошёл вглубь помещения, доставая спички.
За его спиной десантник тоже встал, направился к бутылке с водой. Шевельнул забинтованной рукой, застонал от боли, прислонил ствол к стене. Набулькал в стакан, взял его в здоровую руку. Красивое лицо опять исказилось гримасой боли. Не поворачивая головы, он буркнул:
- Ладно, док. Мне оправдание не нужно. Понять хочу, что дальше...
Никто из людей не видел, как ойрот, а для подвластных мороку людей – крупный зверь - тихонько крался к алтарному приделу. Он неслышно вошёл в главный зал скита и передвигался к алтарному приделу на цыпочках. Свидетель, окажись такой, мог бы почувствовать волосками на коже, как воздух двинулся за этим ойротом, становясь ветерком. Не легким дуновением, а завиваясь спиралью, набирая скорость.
Зашевелилась кучка пыли, сметенная учёными в центр. Она вплеталась в спираль, пока ойрот крался к освещённой комнате, где древние поясные фигуры на иконах двуперстно воздевали руки.
Зверо-человек шагнул в проем двери, увидел жертву. Занятый водой Арнольд - прозевал прыжок. В шею десантника вошёл нож – глубоко, по самую рукоять. Нападавший вырвал лезвие, оттолкнул захрипевшего парня и бросился на врача.
Глава десятая
Матвеич уронил спички, отступил, выхватил топор. Сделав ещё шаг назад, он замахнулся, прикрываясь левой рукой. И опоздал! Двигаться стало трудно, как в воде. А враг уже занёс клинок, целясь в горло.
«Вот и мне конец, - долгое мгновение отчаивался и прощался с жизнью врач, - потом они зарежут Дика, Венди и Лену! Как глупо, уцелеть в катастрофе и сдохнуть здесь…»
Но только что стремительный ойрот тоже замер. Воздух вокруг него посветлел от крыши до пола, словно его пронизал лунный луч. Гудение больно ввинтилось в уши. Свет слился в столб, скрученный из жгутов разной толщины, он слепил, сиял ярче прожекторного луча и сдирал-смывал багровую оболочку с пойманного им существа.
Лена, которая в полумраке слишком поздно увидела прыжок гигантской росомахи на Арнольда, теперь щурилась, чтобы рассмотреть, что творилось внутри гудящей синевы. Там дергалась - словно муха в густом сиропе – смутно различимая фигура.
Врач, Лена и Дик зажали уши, спасаясь от пронзительного воя. Но вот фигура перестала двигаться, обвисла. Синева ослабела, посветлела и сошла на нет. Мусор и пыль, только что наполнявшие световой столб, опадали разнокалиберным снежком на пол, куда рухнул пожилой мужчина монголоидной внешности.
Двигаться стало легко, как всегда. Некоторое время полумрак казался густым, но глаза постепенно привыкли. Даже в тусклом свете керосиновой лампы Лена рассмотрела знакомое лицо:
- Это их старший, - опознала она ойрота, выглядывая из-за спины Матвеича.
Врач осторожно подошёл, держа топор наготове. Потрогал тело ногой, запнул в угол окровавленный нож. Мужчина слабо застонал, поднял к нему голову.
- Иженерыч? Охренеть, – изумился врач, опускаясь на колено. - Ты откуда здесь? Зачем Арнольда убил?