Горлова вдруг обожгла тревога, так резко, словно мороз вышиб дверь зимовья ,и ворвался, клубясь, заливая босые ноги. Он вспомнил тот багровый цвет: «Ойроты!»
И страх породил быстрый поток мыслей, которые сводились к одному и тому же:
- Значит, этот Кирилл опасен! Я усну, а он прирежет меня! Ну уж, на хрен, я лучше вообще спать не буду!
Врач Горлов понимал, что глупые это мысли, что нет тому Кириллу никакой надобности ночью резать арестованного, но паника не унималась. Слишком много нервов сгорело у Александра Матвеевича за минувшую неделю, слишком близко он него смерть гуляла.
Костлявая махала своей косой-литовкой совсем рядом с головой доктора Горлова, только случайно не задевая. Пилотов убила, почти всю экспедицию разом кончила, да и по реке ойроты едва его не догнали.
- Но... Да, трижды случайность равна закономерности. Так это для меня одного. А для них ведь только дважды...
Матвеич вспомнил, как стоял на плоту рядом Леной и с Диком, ожидая, когда выплывут убийцы из водопада и расстреляют их, безоружных. Тогда это воспринялось, как чудо. Дик, хоть и назвал себя агностиком, но перекрестился вполне искренне. Там доктор Горлов о природе чуда не думал, некогда было. Потом уже, здесь, он счёл, будто его спасла и вернула в скит тайга, вовсе не божественное провидение.
Но если так, то тайга не мелочится! Общее направление задаёт, словно задачу подчинённым ставит, а кто уж там под косу смерти попал, а кто уцелел, оттого что рядом с ним, Александром Матвеевичем, очутился - ей по фигу. Несущественные мелочи, так сказать.
- Значит, я гарантированно под защитой тайги.
Это безумная, но вполне логичная догадка полностью стёрла страх. Матвеич успокоился, ещё раз поглядел в сторону худощавого Кирилла, который продолжал тускло багроветь, как вино в бокале при догорающей свече. Сравнение напомнило о романтических ужинах с дамами.
Вслед за этим пришла тоска по Лене, которая лежит сейчас в захудалой больничке и думать не думает о нём, каком-то случайном знакомом. Образ девушки оказался подкрашенным светло-голубой аурой - Горлов вспомнил термин, которым часто оперировали знакомые, претендующие на экстрасенсорные способности.
- Аура? С чего бы это я её видеть стал? Да ну, фигня! Я не экстрасенс, - отмёл Матвеич догадку, но взгляд опять устремился на спящего Кирилла. - Или это последствия сотрясения? Почему нет?
Память подсказала, что да, большинство экстрасенсов обрело способность сверхчувственного восприятия, побывав на грани жизни-смерти. Или пережив тяжелейшую утрату. Так что сотрясение головного мозга, катастрофа и страх во время резни, учинённой ойротами вполне могли породить подобную чувствительность. Допущение, конечно, очень вольное, но Матвеич решил проверить даже такой бред, тем более, что сна у него не было ни в одном глазу.
- Как проверить-то? На всех, кто здесь, посмотреть, что ли?
Он приподнялся на локте, стал всматриваться. Возможно, сам себе внушил, но большинство спящих показались ему слегка багровыми, кроме одного, аура которого чуть-чуть отливала светлым. Кто это был, Матвеич не понял, но на всякий случай запомнил, где лежал заочно симпатичный ему именно этой исключительностью человек.
Страх ушёл совсем, когда удивлённый неожиданным чутьём доктор Горлов попытался сообразить, чем поможет ему новая способность. Фантазия разыгралась настолько, что он забыл о «комке», который жил в черепе своей жизнью, пульсируя с лёгким гулом, словно работающий электродвигатель.
- Наработать бы зрение, как рентгеновский аппарат. Во диагностика облегчится! - помечтал Матвеич и тут же окоротил себя. - Дурак, забыл устройство сетчатки? Только световой диапазон!
Идея было умерла. Но разум искал объяснение ауре и нашёл:
- А при чём здесь сетчатка? Мозгу плевать, какой сигнал преобразовать в зрительный образ - от сетчатки полученный или иным образом поступивший. Тут не зрение, а эмпатия сигнал подаёт. Нравится мне человек - мозг подкрашивает его светлым. Нет - багровым. Так что не глазами я Кирилла почувствовал... Погоди. Почувствовал?
Матвеич смежил веки, перевернулся в спальнике, лёг вниз лицом. Представил себе, что ищет сухощавого взором... и увидел! Затылком! Вернее, не увидел, а ощутил: вот он, багровым пятном присутствует, недалеко. И все остальные - тоже определялись, но не багровея, а размыто, лужицами или клочками тумана. А единственный светлый - реально белел, словно подсвеченный кусочек тусклого неба.