- Оф-фи-геть! - изумился себе доктор Горлов, непроизвольно окидывая внутренним взором окружающее пространство.
Оно выглядело совершенно иначе, вовсе не бескрайним и каким-то упорядоченным. Больше всего это походило на детские сны, в которых маленький Сашка, засыпая, легко взмывал вверх, будто мыльный пузырик, и плыл в обширной сфере, которая сама лучилась и радужно переливалась. Вот и теперь его внутренний взор упирался в стенки такой сферы, сквозь которые виднелись границы более просторной сферы.
- Матрёшки... А как перейти из этой в ту?
Вспомнив слова покойной тётки Лиды, которая утверждала, будто умеет колдовать, Александр Матвеевич положился на её тогдашние откровения. Вдруг да тётка не врала? Вдруг да наговоры действуют? Отвага наполнила его до краёв и полностью изгнала страх. Действительно, если он сошёл с ума и воображает себя экстрасенсом, то чего стесняться? Дурить, так дурить!
- Провижу в багровом за камнем, за лесом,
Любого, кто злом меня хочет пятнать,
Кому же по-доброму я интересен,
Тех синим помечу, что разницу знать.
Матвеич шепотом бубнил и бубнил незамысловатую строфу, представляя исходящий из головы поисковый луч. Он и не знал раньше, что в зрительной памяти так прочно памяти застряла картинка, срисованная в кунге локаторщиков. Давно, на первых армейских сборах, когда они, офицеры запаса, обзываемые «партизанами», имитировали развертывание полевого госпиталя в голой мартовской степи. Без единого полешка, подогреваясь подручными средствами, бутилированными.
И сейчас картинка была очень похожа. Луч, как Матвеичу казалось, описывал полный круг. Но не возвращался. Почему?
- Потому что я дурак, - понял лажовый экстрасенс, - надо не лёжа, а сидя.
И верно, в такой позе справа обнаружился слабо-багровый тип. Недалеко, но и не рядом со спящими. Наверное, дежурный майор, тот сидел поодаль, за стеной, в большом зале. Багровый, но дружественный, что интересно! Матвечи чётко ощутил это. А вот дальше, на границе видимости, тьфу ты, на грани чувствительности! - там таились несколько, с десяток, наверное, откровенно багровых, как раскалённые угли, врагов. Они имели другой... другой... цвет? оттенок? вкус? текстуру?
- Да что же это за чувство?
Александр Матвеевич Горлов едва не вскричал от изумления, настолько остро и отчётливо проявилась враждебность багровых пятен. Чувство не поддавалось определению, вопреки всем его усилиям. И это чрезвычайное усилие не прошло даром. В голове неприятной щекоткой, словно похмельным подташниванием закопошилось болезненность. «Комок» сбился с ритма, стал не просто подрагивать, а лихорадочно заколотился, дергаясь хуже шагового двигателя, раскрученного на максимальные обороты.
И на Матвеича обрушилась темнота…
*
Лена плохо помнила первый день в больнице. Жар полностью стер воспоминания о нём. Голова кружилась, в глазах всё плыло, а сил хватало добрести до санузла, в десятке шагов от кровати. Судно она отвергла. Кто-то в белом заставлял катать за собой холодную блестящую стойку, на которой висел прозрачные мешочки с трубками. Которые уходили в вену.
Возвращаясь в постель, она проваливалась в гулкую и жаркую пустоту, где пульсировало всё. Острая боль в боку утихла, превратилась в тупую, а затем ослабело жжение в области копчика. Зато гулкая пустая и раскалённая сухая сауна круглой формы, в которой она мучилась от жажды, оказалась заполнена красными росомахами.
Егор Васильевич и Валентин отбивались от них, умирали и восставали, она пряталась за Сашу, а это оказывался Арнольд. Он побивал всех, тянул к Лене руки, а Саша никак не приходил к ней на помощь. Она стеснялась звать его громко – только шептала. Просыпалась, пила воду, снова попадала в сауну, снова отбивалась от Арнольда, пока однажды Саша не откликнулся, негромко так, по-домашнему:
- Леночка!
Он оказался рядом, протянул руку. Лицо Саши, обросшего бородой, с большим синяком, в брызгах чужой крови – не напугало, но Ленина кровать внезапно оказалась на склоне горы, покатилась, наклонилась, готовая перевернуться. Лена закричала в страхе, вцепилась в края! Но это оказался плот, а бревна, мокрые и скользкие - было невозможно обхватить.
Она поняла, что плот оторвется от берега вместе с ней и Диком, а Саша останется на отмели! Лена заставила себя разбежаться, из последних сил оттолкнулась от мокрых бревен, чтобы прыгнуть на берег, но поскользнулась и - в ужасе, что сейчас рухнет в мутную ледяную воду Шергеша - проснулась.
Тяжело дыша, девушка рывком села в постели, осмотрелась. Душной сауны, в которой повторялись и повторялись жуткие смерти коллег - больше не было и в помине. Она вырвалась из неё. Но куда?