Вот фотоны долетают до него, потом разлетаются в разные стороны. Им предстоит проникнуть в роговицу, в хрусталик, шлепнуться на сетчатку, возбудить импульсы. А те - медленно поволокутся по нервным волокнам от глаз, смешаются в перекрестке, попадут в полушария. Будут сравниваться, оцениваться, и в самом конце выдадут сознанию сигнал – это человек, мужчина по внешнему виду.
- Искать управу на физические частицы? Ну их к черту, эти фотоны! А вот помешать работе нервных волокон, и аналитической системе – очень даже можно! Это в легкую, ведь все знакомо. Путь от сетчатки, скажем. Что стоит перекрыть поступление сигналов в правое полушарие? Пустяк! Однако левое воспримет их и пошлет запрос в правое – эй, а вы там человека видите?
- А мы сигнал затормозим. Тогда левое засомневается и замнется – как быть с неподтвержденными пустяками? И запросит подсознание: этот тип вроде бы есть в одном глазу, и вроде нет - в другом? Так что с ним делать, а? Подсознание спросит – двигается? Если нет, отложит задачу на потом – подвижное заведомо опаснее! И доклад сознанию пойдет без ссылки на ерунду. Вот и стал объект невидимкой.
- Но, стоп! А если наблюдатель одноглазый? Тогда - помешать опознанию. Стать непохожим на человека. Ну да, это же принципы маскировки или мимикрии! Надо толкнуть подсознание «под руку» в тот момент, когда идет сравнение с образцами из памяти. Блин, так вот как сработал морок, выдавший ойротов за росомах! Арнольду и Лене подсунули готовый образ, ну, конечно! Не гориллу же им предъявлять, и не льва. Росомаха или рысь – в самый раз!
Матвеича знобило. Возник зуд в ладонях – колдовское присутствие? Он растянулся на нарах плашмя и стал представлять, как сортирует сигналы чужого зрительного анализатора, отгораживая те, что пытаются пройти в правое полушарие. Вторая ладонь мешала запросам на идентификацию длинной тряпки, валяющейся на нарах у стены.
- Да, я тряпка, ничем не примечательная, неподвижная, лежу себе на нарах, никого не интересую, никого не трогаю. Меня не надо видеть, не надо сравнивать, меня следует игнорировать, - рефреном гонял он мысли, представляя, как разграничивает сигналы, идущие от сетчатки глаз.
- Э, а Горлов где? – удивленно спросил москвич.
Прокурор оглянулся:
- Вот гад! Открыл-таки наручники. Ну, выйти не сможет. Небось, в задней комнате. Майор… Нет, оставайтесь, я сам проверю…
В этот момент через бойницы и в открытый проем входа влетели снаряды, в виде свертков, испускающих бело-желтый дым.
*
Если поджечь старый, слежавшийся стог, или пласты соломы, остающиеся после уборки, тот дым – точно такой. Тяжелый, он стелется понизу, и вызывает слезы с кашлем. Зал начал заволакиваться мутью, несмотря на то, что эксперт с майором успели затоптать два примитивных дымогенератора. Оставшихся хватило. Движения растерянных защитников ускорили перемешивание воздуха, и вскоре муть скрыла их до пояса. Лари баррикады смотрелись вершинами гор из облаков.
Знакомым маршрутом прилетели новые гостинцы, ярко горящие белые свитки. Один упал рядом с Горловым, завонял знакомо. Береста! Нагретый воздух потащил муть вверх, выстраивая фонтаны. За берестой последовали очередные дымогенераторы. Задумка стала понятной – выкурить обороняющихся.
Дым поднялся до лица, потекли слезы, хотя кашель еще удавалось сдерживать мелкими вдохами-выдохами. Не думая о невидимости, Матвеич сполз на пол, улегся, насколько позволяла прикованная кисть, задрал ноги, нащупал пятками жердь и напрягся, выдавливая ее вверх. Длины ног хватило, а тренированные мышцы бедра (спасибо, спортзал!) справились с креплением.
Скрипнув, жердь сдалась. Он потянул ее вниз, вывернул окончательно, и стал быстро протаскивать браслет к ближнему концу. Второпях вдохнул больше, чем хотел, зашелся в кашле. Пришлось остановить дыхание. Вот и конец, но там гвоздь! Горлов согнул его, как сумел, начал сильно двигать браслет туда-сюда. Воздух кончился. Пришлось сделать еще вдох, заполненный горьким дымом. Голова закружилась, кашель стучался изнутри, слезы текли ручьем.
Рывок! Браслет проскочил.
- Теперь быстро содрать куртку, затем рубашку, - пока Матвеич приказывал это себе и делал вслепую, свободное кольцо наручников больно ударило по лицу.
Давно, ещё в детстве прочитанная книга о пожаре пригодилась. Плотная фланель впитала мочу, и сразу отсекла почти всю горечь дыма. Вот как нежданно, но к месту пришёлся чужой опыт!
- Для верности рубашку вдвое сложить, - он брел к алтарному приделу на ощупь, левой рукой касаясь нар, - и плотнее ко рту, не через нос… Так, это проход, теперь до дальней стенки... Ага, вот ведро!