А Тегенюр сейчас применил новый прием - садился лицом к тайге или к стене, если дело происходило в доме, замирал минут на десять – двадцать. Джула вылетал, встречался с тосями и возвращался с ответом. Иногда кам не соглашался с предложениями предков, спорил. А как иначе? Спрос с него будет!
Однако советовался всегда. Так и в этот раз, запросил, посетовал, а тоси отправили его в школу-интернат, сказали - проверь одного мальчугана. Тегенюр, само собой, сомневался насчет кандидата - молод еще, пятнадцать лет, но поехал.
Время поджимало, особо не покапризничаешь!
*
Вертолет Ми-8 высадил смену - шесть человек, которые радостно обнимались, расцеловывались со всей отработавшей командой, а потом в течение двух дней перенимали новую информацию. Затем был сеанс групповой медитации, с подзарядкой энергией от поля, а утром вертолет забрал всю группу в Николаевск.
Через два часа военный ТУ помчал их на запад. Вечером Ивлев ввел Горлова в трехкомнатную квартиру стандартной двенадцатиэтажки. Неприметный сопровождающий, с тусклым лицом ветерана вохровского труда, отдал два комплекта ключей:
- Это ваша квартира. Имущество казенное, если что надо, скажете – организуем приобретение. Завтра заедет машина, встретимся в Институте... Да, оформить документы, составить план работы... К врачам... Вот мобильный телефон, нужные номера внесены. Ваш паспорт, военный билет, диплом и свидетельства об усовершенствовании. Вы уж извините, пришлось войти в вашу квартиру, забрать их. Издержки, понимаете ли... - и растаял по-английски в предосеннем вечере.
Горлов не стал удивляться, протестовать – зачем? Снявши голову, по волосам не плачут, а что контора его наняла серьезная – он не сомневался.
С такими мыслями сотрудник лаборатории психодинамики колдовства Александр Матвеевич Горлов приступил к знакомству с квартирой. Проверил скудные запасы на кухне и в холодильнике, обрадовался горячей воде, примерил спортивный костюм, носки и кроссовки, найденные в шкафу. Привязал ключ на веревочку, закрыл квартиру и спустился на улицу для первой пробежки за минувший месяц. Пора познакомиться с местом, осмотреться, где тут почта, магазин, аптека. И восстанавливать форму, утраченную в тайге – тоже пора!
Он думал об этом, неторопливой трусцой продвигаясь по пешеходной дорожке, идущей вдоль бора. Народа на улице почти не было, да и тот шел по противоположной стороне улицы. Торговый и общественный центр оказались совсем рядом, почти напротив. Уточнив часы работы, Матвеич снова перешел улицу и углубился в бор, там лучше думалось.
Вообще-то, с органами чувств был непорядок. Все смешалось и сместилось. Закрыв глаза, он спокойно лоцировал, почти видел окружающий мир, но в тусклом, красно-розовом и синем оттенках. Он и сейчас попробовал, пробежал метров двести с закрытыми глазами, огибая редких встречных или попутчиков, пока не навернулся со всего разгона, оступившись на случайной шишке. Вот зараза, она-то неживая, и почти незаметна на фоне розоватой почвы! Отряхнулся, продолжил помедленнее, всматриваясь под ноги.
Странно, что ко всем новым восприятиям он относился абсолютно равнодушно. Видимо, сказалось все сразу: долгое ожидание собственной смерти, множество смертей вокруг, неоднократное резкое изменение обстановки.
Мирный врач Горлов, словно бурундук, изгнанный половодьем из уютной норки и попавший в окружение куниц, ласок и крыс – научился кусаться, огрызаться. Пришлось измениться, чтобы выжить вне привычной среды обитания! И расплатился за это - душа зачерствела, перестала реагировать на раздражители. Словно мозолистый слой нарос на чувствах.
Всего месяц назад рухнул самолет, а уже с трудом (как будто годы минули!) вспоминались лица пилотов, дикая история с резней, что ойроты учинили в археологическом лагере и романтическая встреча с девушкой Леной.
Сплав по Шергешу, простуженный американец и принудительный возврат к скиту выглядели скромным довеском к путешествию в лабораторию психодинамики. События последней недели полностью перевернули мир с головы на ноги, подумал Александр Матвеевич, проваливаясь в сон после горячего душа, смывшего пот и приятное утомление.
Но посреди ночи он с криком вскочил, отбиваясь топором от воскресших ойротов.
*
Трава не успела вырасти на месте костра. Сначала слабый, потом более жесткий - морозы убили зелень. Когда снег упал на обледенелые стебли, он сравнял окраску, замаскировал ожоги. Зато прорубленные проходы вокруг стен и внутри забора остались без листвы, стали гораздо заметнее. Однако некому смотреть на недавнее поле жестоких сражений.