Время, проведенное в Болгарии, Каподистрия потратил на приведение в порядок своей армии — а теперь это была действительно его личная армия, готовая выполнить любой приказ своего командующего. К тому же он ее усилил, в основном за счет находившихся в Болгарии русских белогвардейцев, многие из которые с радостью пошли на греческую службу. Из них получилось что-то вроде гвардии. Теперь Каподистрия был обладателем уникальной военной силы, привести которую в движение значило изменить всю обстановку в Юго-Восточной Европе. Через полгода один из членов греческого правительства публично выступил с идеей дать выдающемуся генералу должность военного министра, и Каподистрия тут же заявил, что это предложение он готов принять. Отказать ему не посмели.
В мае 1938 года Каподистрия преподнес всем сюрприз, самостоятельно, силами своей армии, начав военную кампанию против Турции. В Афинах он потом говорил, что получил данные о готовящемся турецком нападении и едва успел организовать превентивный удар — времени на консультации не оставалось. Так было дело или нет, никто не проверял. Операция выглядела блестяще спланированной: стремительная переброска войск через Дарданеллы, сопровожденная десантом в Трапезунд, и дальше, в Малой Азии, — очень быстрое движение по дорогам. Большая часть турецкой армии оказалась в окружении и плену раньше, чем правительство в Анкаре успело толком осознать происходящее. И было встречное сражение уже в окрестностях Анкары, где лучшие турецкие дивизии были разрезаны и раздавлены внезапно брошенными в атаку греческими танками. Танки были северогерманского производства, что оказалось новостью не только для турок, но и для греческого правительства; но это, конечно, уже ни на что не повлияло. Армия Каподистрии взяла под контроль всю материковую Турцию меньше чем за неделю. Именно тогда и вошел в обиход термин "молниеносная война".
Начиная операцию против Турции, Каподистрия пошел на огромный риск. В случае неудачи его, безусловно, ожидал бы расстрел за государственную измену. Но теперь афинское правительство оказалось в большом затруднении. Вывести войска из Турции и Болгарии не давало недавно возникшее, но успевшее очень быстро стать влиятельным общественное движение "За Великую Грецию", которое требовало ни в коем случае не отдавать уже приобретенные территории. Впрочем, активисты движения называли эти территории отнюдь не "приобретенными", а "возвращенными" — на том основании, что они когда-то входили в состав Византийской империи.
Между тем военный министр, в полном соответствии со своей должностью, продолжал заниматься вверенными ему войсками. Некоторые соединения он отвел из областей боевых действий на отдых; в частности, моторизованная дивизия "Этолийский союз" расположилась прямо в Аттике, в районе Афин. Когда на проходившей в это время сессии парламента прозвучало предложение назначить Константина Каподистрию премьер-министром Греции, большинство депутатов проголосовало "за". Высокий чернобородый генерал, одетый в белый мундир и вороного цвета плащ, поднялся на трибуну, поклонился спикеру и произнес клятву: он будет заботиться о Греции так, как заботился бы о своей матери. Ему аплодировали стоя.
Вновь назначенный премьер-министр прекратил на время всякие военные действия и занялся внутренней политикой. Прежде всего он объявил об аннексии захваченных турецких земель. Жившим там туркам предлагался выбор: или эмигрировать на бывшие вассальные территории Османской империи (в Ирак или Аравию), или полностью эллинизироваться, пользуясь во всех официальных случаях только греческим языком и отправляя детей только в греческие школы. Даже имена и фамилии у таких турок требовали менять на более близкие к греческим. Кстати, к анатолийским армянам Каподистрия отнесся совершенно противоположным образом, всячески приветствуя включение их в Грецию как народа; именно по его инициативе в Салониках был открыт армянский университет.
Об армии, впрочем, премьер-министр тоже не забывал. Кроме греков, русских и армян, в ней теперь служили болгары, македонцы, албанцы, евреи-сефарды и даже ассимилированные турки. Всех их просили, не забывая о своих корнях, признать этнические различия второстепенными и осознать себя вооруженными силами единой страны — Великой Греции. Это название понемногу становилось официальным.
После греко-французской войны 1943 года пожизненный президент Франции, 92-летний маршал Фош, уступил Великой Греции мандат на управление Сирией и Ливаном в обмен на финансовую компенсацию. "Мне не нужна еще одна Крымская война", — сказал он при этом. Действительно, удержать изолированные владения на Ближнем Востоке Франция, скорее всего, не смогла бы. Так что решение Фоша следует признать разумным, хотя статус Франции как великой державы и был в результате аннулирован. Но в 1943 году это еще мало кто понимал. И вообще — в том году мало кто знал, чего следует ждать дальше.