Суворова ранило второй раз, но он не покинул строя.
Турок выбили из пятнадцати укреплений — ложементов, построенных поперек Кинбурнской косы. Почти весь десант был уничтожен.
Победа была полная.
Под Кинбурном отличилась галера «Десна», храбро сражаясь в одиночку с вражеской эскадрой. Матросы метко стреляли из пушек и ружей, потопили неприятельское судно.
Суворов похвалил моряков за отвагу.
О событиях на Юге Спиридов узнавал в основном из «Московских ведомостей», а о происходящем на Балтике знал из писем сыновей, Алексея и Григория, которые становились все тревожнее...
Все внимание императрица по-прежнему уделяла южным границам, где главнокомандующим назначила своего любимца Потемкина. Потому и поторапливала отправить эскадру Грейга на Архипелаг. В то же время до нее доходили сведения, что шведский король Густав III, как она сама писала Потемкину, «в намерении имеет нос задирать».
Швеция, низведенная Петром Великим до положения второстепенной державы, давно вынашивала замыслы, как вернуть потерянное величие. Но для этого надо сокрушить грозного соседа. Дело ускорила Порта — за три миллиона пиастров Густав III вступил в союз с султаном.
На исходе мая, получив сведения о нападении шведов на пограничные посты в Финляндии, Екатерина II все же приказала адмиралу Грейгу отправить три корабля под командой фон Дезина в Средиземное море. Видимо, императрице весьма хотелось повторить успех Чесменского сражения. Тогда победа русского флота на много лет озарила славой ее трон.
Не прошло и двух месяцев, курьер из Стокгольма привез сообщение — король Густав выслал из Швеции русского посланника Разумовского.
Зная об ослаблении Балтийского флота и незащищенности границ России, Густав основной удар решил нанести на море.
— Мы быстро захватим Финляндию, Эстляндию, Лифляндию по пути к Петербургу. Мы сожжем Кронштадт, затем я дам завтрак в Петергофе для наших прекрасных дам. Наши десанты сомнут русских у Красной Горки и Галерной гавани, а затем я опрокину конную статую Петра.
Положение в самом деле было угрожающим. Императрица нервничала. Своему секретарю Храповицкому она пожаловалась:
— Правду сказать, Петр I близко сделал столицу.
Екатерина II лукавила. При Петре стояла столица на том же месте, однако войска и флот были всегда начеку.
Внезапно вскрывшаяся слабость обороны столицы повергла Екатерину в растерянность и, быстренько опомнившись, она распорядилась: эскадру Грейга, направленную в Средиземное море, вернуть, а фон Дезина задержать хотя бы в проливах. И все равно Балтийский флот уступал шведам и по количеству линейных кораблей и фрегатов, и по готовности их к боевым действиям.
Начиная военные действия, шведский король направил Екатерине II ноту, в которой потребовал ни много ни мало:
1. Отказаться от земель в Финляндии и Карелии, которые по мирным договорам в Ништадте и Або отошли к России.
2. Установить границу между Россией и Швецией по реке Сестре, то есть рядом с Петербургом.
3. Разоружить Балтийский флот.
4. Заключить мир с Турцией, вернуть ей Крым.
Императрица вознегодовала:
— Неслыханно, брат Густав обнаглел донельзя!..
Посылая ноту, Густав III наверняка знал, что Россия ответит объявлением войны, что и требовалось королю. По шведской конституции король не смел начинать войну без согласия сейма, а с законодателями были у него весьма натянутые отношения. И все же Густав III первым начал военные действия, не дожидаясь ответа русской императрицы, и отдал приказ войскам в Финляндии перейти границу.
На сухопутье первой на пути шведских войск в северной глуши стояла крепость Нейшлот. Небольшой гарнизон при крепости во главе с комендантом, одноруким премьер-майором Павлом Кузьминым, состоял из престарелых и инвалидов. Крепость обложили, сутки сокрушали бомбами из тяжелых мортир. Шведский генерал мечтал, что обреченный гарнизон капитулирует без боя, и предложил отворить ворота.
— Рад бы отворить, — ответил парламентеру Павел Кузьмин, — но у меня одна лишь рука, да и в той шпага.
Шведы пошли на штурм, но так и не смогли одолеть горстку русских людей.
В народе поднимался исподволь гнев против незваных пришельцев. «Подъем был так силен, что солдаты полков, отправляемых к границе, просили идти без обычных дневок, крестьяне выставляли даром подводы и до 1800 добровольцев поступили в ряды рекрут», но войск для обороны по сухопутному фронту не хватало, — «а потому из церковников и праздношатающихся набрали два батальона, а из ямщиков — казачий полк».