— О, Алехандро! Мой бедный Алехандро! Как вы могли с ним так поступить? Всем же известно, что мой брат и мухи не обидит. А вы довели его до самоубийства, и если он умрет, это будет на вашей совести, детектив! — в голосе слышались искреннее отчаяние и укоризна.
Марк оторвался от стены и с неподдельным изумлением уставился на Рианнон.
— Кто вы? — хрипло спросил он.
— Венди Торнтон! Двести восемьдесят пять Лонг-стрит, Биксби, округ Оклахома-Сити, — теперь голос просто сочился иронией. — Хотя уже нет. Теперь место моего обитания находится немножко ниже города — на местном кладбище!
В комнате послышались охи, вздохи и даже всхлипы. Так клиенты реагировали на происходившее здесь нечто. На впалых щеках Марка появились два красных пятна. Недоверие и изумление читались в его глазах. Венди, точнее, Рианнон снова обратилась к мужчине.
— Это все мерзавец Клэй Соумс виноват! Я говорила ему, что не люблю его, а он словно с катушек слетел.
Марк, справившись с первоначальной оторопью, постарался действовать как детектив:
— О ком идет речь? Кто этот Соумс?
— Наш сосед. Он с детства был таким, птиц морил, а когда вырос, вбил в свою дурную голову, что я должна принадлежать ему. — Рианнон поморщилась. — Все не могу забыть его руки на моей шее.
А вот руки Ланкастера непроизвольно сжались в кулаки. Таня прищурилась. Нет, нет, не может быть, чтобы этот человек… О, Боже! Она же ничего особенного не говорит! Как ты, такой разумный, рациональный, скептически настроенный, можешь принимать на веру все, что молвит эта женщина?! Девушке захотелось вскочить с места и хорошенько встряхнуть детектива. Опомнись, кричало ее сердце, она же обманывает тебя!
Но Рианнон, словно прочитав ее мысли, нанесла смертельный удар:
— Не веришь мне, — произнес звонкий голосок, — устрой в его доме обыск. Помнишь следы цепочки, что ваш патологоанатом обнаружил на моей шее? Так вот, мой кулон, что он сорвал в ту ночь и забрал себе, хранится в коробке из-под обуви в его комнате.
Воцарилась гнетущая тишина. Тане даже показалось, что она не дышит. Марк во все глаза смотрел на медиума, и молодая журналистка буквально чувствовала, как в его голове крутится сложный механизм осознания слов мадам Бланшар.
Внезапно женщина повела плечами и встряхнулась, будто пыталась что-то оттолкнуть от себя. Секунду спустя ее лицо приобрел знакомое недовольно-надменное выражение.
— Прочь из моего тела!
Женщина повернулась вбок и сердито рявкнула на кого-то, видимого только ей.
— Терпеть не могу, когда вы лезете в мое тело! И что с того, что ты хочешь говорить? Говори — я переведу!
Послышался глухой хлопок. Теперь уже студентка присоединилась к "швабре" и рухнула без сознания. Увы, Бернарда поблизости не оказалось, — он по — прежнему пытался привести в чувства Жаклин Келвин — поэтому некому было помочь девчонке. Призрак, паривший в воздухе, тоже исчез так же легко, как и появился. Глаза Марка прищурились, ноздри расширились, мышцы на лице напряглись, а во взгляде появилась уже знакомая Тане циничная горечь. Мужчина скривил рот, словно съел что-то кислое, и, не издав ни звука, оторвался от стены и размашистыми шагами покинул дом, громко хлопнув входной дверью.
Подбоченившись, Рианнон проводила полицейского долгим раздраженным взглядом.
— Конечно, можете не благодарить, — проворчала женщина. — Я же конченый альтруист и обожаю помогать людям!
Мадам Бланшар размяла шею и медленно потянулась.
— Ох, чего-то я устала сегодня.
***
Таня отрешенно смотрела в одну точку, кипя от злости. День, который должен был стать ее триумфом, закончился ничем. Мало того, что хитроумная мадам Бланшар не получила заслуженного наказания, так еще устроила такой спектакль перед большим количеством людей, что заслужила очередную волну любви от жителей Биксби.
— Эй, Таша, плесни-ка мне в стакан махито. А то у меня после сегодняшнего сеанса голова кругом.
Девушка медленно повернулась и одарила свою начальницу колючим взглядом. Рианнон развалилась на диване в своем кабинете, подложив под голову подушку, а ноги сложив на подлокотник, и потягивала трубку. Едкий табачный дым, казалось, пропитал стены комнаты. Таня сидела рядом на стуле, с досадой перебирая в уме события минувшего утра.
— Во-первых, меня зовут Та-ня! Ни Тина, ни Таша, ни Тара, а Таня! Хватит мне одного кретина, коверкавшего мое имя. Во-вторых, с вас достаточно "очищения".