" Ты, очевидно, знаешь об этом больше, чем я. Что такое IRB?"
"О, это Совет по институциональному обзору. По сути, это комитет, который рассматривает биомедицинские и поведенческие исследования, когда в тестировании участвуют люди. Они стали ответом на нарушения прав человека со стороны правительства и частных организаций во время холодной войны. Ты, наверное, слышал о Стэнфордском тюремном эксперименте начала семидесятых?"
"Слышал. Это был эксперимент по психологии тюремного заключения, верно? Вышел из-под контроля, насколько я помню, и некоторые охранники действительно вышли из себя".
"Верно. Ты также знаешь, что она финансировалась Управлением военно-морских исследований?".
"Правда? Я понятия не имел".
"Да. Это исследование наряду с экспериментом Таскиги по сифилису, экспериментами нацистских врачей, освещенными в Нюрнбурге, и засекреченными исследованиями ЦРУ по контролю сознания, которые были обнародованы Комитетом Черча в 1975 году, раскрыло паутину отношений между финансовыми учреждениями, военными, ЦРУ, фармацевтическими компаниями, больницами и университетами, а невольными объектами были заключенные, студенты колледжей и, как ты догадался, военнослужащие".
"Невероятно", - сказал Риис, покачав головой. "И это было не так давно".
"Нет, это было не так. IRB были введены, чтобы гарантировать, что такого рода исследования и злоупотребления больше никогда не повторятся".
"Ну, кто-то не получил памятку, и из документов здесь ясно, что именно это они и затеяли. У меня нет ни малейшего представления о том, почему они сделали это так, как сделали. Я просто знаю, что они это сделали".
Подошел официант, и Кэти заказала чай для них обоих, удивив Рииса тем, что сделала это на китайском языке. Очевидно, она была из тех девушек, которые не боятся брать на себя ответственность. Официант отошел, и она снова повернулась к Риису.
"Мой мандаринский язык ужасен, но я знаю достаточно, чтобы справиться. Преимущества семестра за границей в колледже". Кэти улыбнулась.
"Вау. Впечатляет", - серьезно сказал Риис.
"Все это не имеет смысла, Риис", - сказала Кэти, возвращаясь к делу. "Частная инвестиционная компания проводит клинические испытания на группе коммандос без их согласия, а затем убивает их, чтобы скрыть побочные эффекты? В этой истории есть что-то еще".
"Я уверен, что ты права, и я могу пообещать тебе, что выясню это, чего бы мне это ни стоило".
"Риис, я понимаю, что ты должен делать некоторые вещи, о которых я не хочу знать. Во-первых, я не могу тебя винить. Я не могу представить, как тебе больно после всего, что у тебя отняли. Я хочу, чтобы ты знал, что я с тобой. Что бы ты ни делал, что бы ни случилось, я с тобой".
"Почему? Я не понимаю. Я ценю это, поверь мне, ценю, но я не понимаю твоей преданности кому-то, кого ты едва знаешь".
Принесли горячий чай, и Кэти занялась выжиманием лимона и размешиванием сахара. Удовлетворившись тем, что она достаточно его приправила, она сделала глоток и поставила чашку обратно на маленькое блюдце, глядя Рису прямо в глаза.
"В восьмидесятых годах в Чехословакии жил молодой военный врач. Он любил свою страну, но ненавидел то, что деспотичное правительство делало с ее народом. По мере продвижения по службе он видел лицемерие лидеров крупным планом и был полон решимости помочь изменить ситуацию. Он начал передавать информацию американцам, сначала по мелочам, но в итоге стал одним из самых важных активов в стране. Как военный врач, он имел доступ к медицинским картам большинства представителей партийной элиты и знал об их физическом и психическом здоровье то, что было очень важно для ЦРУ. Он давал им все, что они хотели, и ничего не просил взамен; он делал это для своей страны, а не для себя. Так продолжалось несколько лет, пока тайная полиция не догадалась, чем он занимается. Он, его жена и их ребенок скрылись, но не раньше, чем он получил сообщение от своего куратора в Агентстве. По-видимому, люди в Вашингтоне хотели его повесить, но его куратор взял с него обещание, что он доставит его и его семью в безопасное место или умрет, если что-то пойдет не так. Рискуя своей карьерой и жизнью, он вывез доктора и его семью из Чехословакии и, в конечном итоге, в Соединенные Штаты, где они вырастили свою семью и живут до сих пор". Кэти сделала паузу. "Риис, этот доктор был моим отцом, а офицер по делам - твоим отцом, Томасом Риисом".
По телу Риса пробежали мурашки. Он думал, что внутри он мертв и не способен испытывать эмоции, но он был полностью поражен бомбой, которую только что бросила Кэти.
"Как ты узнала, что это мой отец? Я даже не знал, что он работал в Чехословакии. Наверное, это было, когда мы жили в Германии, когда я был ребенком".
"В детстве твой отец был в моем доме как бог, Риис. Мой отец всегда говорил только о Томасе Риисе и Рональде Рейгане, двух своих американских героях. Мне стало любопытно узнать о нем позже, и я сделала кое-какую домашнюю работу. В его некрологе я увидела твое имя как выжившего, и когда я услышала о том, что твоя команда попала в засаду, я сложила два и два. Я написала своему отцу, и он подтвердил, что ты сын Тома. Они поддерживали связь на протяжении многих лет. Твой отец так гордился своим сыном-котиком, что рассказал обо всем моему отцу".
"Не может быть! Какой маленький мир. Мой папа был морским котиком до того, как стал агентом. Я боготворил его, когда рос. Он отслужил два срока во Вьетнаме в составе Второй команды, а потом пошел работать в ЦРУ. Я родился в Вирджинии, когда он еще проходил подготовку в разведке. Конечно, я узнал обо всем этом только много позже. У него всегда была какая-то работа в штате. Я проводил много времени с мамой, бабушкой и дедушкой, пока он мотался по Европе и Южной Америке, ведя холодную войну".
"На самом деле я познакомилась с твоим отцом, когда была маленькой девочкой. Он приехал в наш дом навестить моих родителей, и они обращались с ним как с абсолютной королевской персоной".