Лиам знает, что Луи не шутит. Он, конечно, расстроится из-за того, что не повидался с сестренками, потому что любит их больше всего на свете, но он не любит своего отчима и фермы еще больше, так что, наверное, всем окружающим его людям будет лучше, если он не поедет.
— Так что, останешься со мной? — на всякий случай спрашивает он. Луи торжественно кивает.
— Я не брошу тебя на каникулах, ведь в таком случае ты останешься здесь совсем один, а мы с Найлом поедем домой к любящим семьям.
Желудок неприятно сжимается.
— Спасибо, теперь мне намного лучше.
Луи обнимает его одной рукой за плечо.
— Ничего, мы можем поплакать вместе, Лиам. Это не сделает нас менее мужественными.
— Мне нужны новые друзья, — ворчит Найл.
— Эй! — восклицает Пейн, сбрасывая с плеча руку Луи. — Это мои слова.
— Это правда, — встревает Томлинсон. — Он уже их заклеймил.
— Эй, Луи, — говорит кто-то за их спинами. Кто-то с достаточно знакомым голосом, чтобы Лиам с Луи напряглись одновременно. Ему не нужно оборачиваться, чтобы понять, что это Гарри. И не только потому, что узнает голос, но потому что он хватает яблоко с их стола. — Слышал, что ты вчера напился и полчаса расспрашивал Ли-Энн, хорошо ли я целуюсь.
Луи прищуривается.
— Не стоит прислушиваться ко всем сплетням, которые слышишь, Гарри, потому что я помню, как на пятом курсе возник слух, будто у тебя отпал член, когда ты попытался применить к нему увеличивающее заклинание, и он отрос только через четыре дня.
Гарри корчит гримасу.
— Такого никогда не было.
— Вообще-то было, — радостно замечает Луи. — Я точно знаю, потому что сам его распространял.
Стайлс пораженно смотрит на него, Найл взрывается от сдерживаемого смеха, а Лиам очень сильно старается не присоединиться к нему, ведь эти насмешки довольно злые, несмотря на то, что у Гарри на губах расплывается усмешка. Он наклоняется ближе к Луи и говорит:
— Если признаешь, что запал на меня, возможно, я позволю тебе самому решить, насколько хорошо целуюсь.
Томлинсон пытается запустить в него сосиской, но Гарри уже уходит, усмехаясь от того, что ему удалось задеть Луи.
--
Последняя неделя перед Рождеством каждый раз суматошная. Их учителя всегда пытаются вбить как можно больше информации им в головы перед двухнедельным перерывом, не говоря уже об огромном количестве домашнего задания, с которым многие пытаются расправиться до каникул, чтобы спокойно отдохнуть в праздники. К тому же, все собирают вещи и заранее вручают подарки тем, кто уедет в пятницу; все в спешке пытаются куда-то добраться, и в коридорах нет привычных группок студентов.
Вообще-то, это хорошо, потому что это дает им с Луи и Найлом возможность вычеркнуть из списка еще четыре пункта (включая кражу еды с кухни и Пивза, помогающего осуществить им несколько грандиозных приколов) до того, как Найл уедет на каникулы.
Он проводит с Зейном не так много времени на этой неделе, как хотел бы. У него много дел, а Зейн свободное время проводит в библиотеке, дописывая эссе по трансфигурации и чарам одновременно, и он прогоняет Лиама каждый раз, чтобы тот ему не мешал.
В четверг, когда он приносит Зейну еду в библиотеку (Малик ругает его, но все равно съедает все до последней крошки) и говорит, что хочет провести вместе еще немного времени перед тем, как Зейн уедет, оказывается, что тот тоже остается в замке на праздники. Они с Гарри оставались в Хогвартсе на Рождество с третьего курса. Лиам хотел спросить, почему, но решил, что если бы Зейн хотел рассказать, он бы это сделал.
Он очень старается избавиться от плохого настроения в пятницу. У него не слишком получается, учитывая тот факт, что все остальные кутаются в пальто, свитера и шарфы, выносят из спален сумки и готовятся провести следующие две недели в кругу семьи, а он остается здесь. Он действительно любит Хогвартс, но проводит в нем больше времени, чем со своими родителями за весь год, и расстроен из-за того, что не увидит их в ближайшее время. Он никогда раньше не отмечал праздники без семьи.
— Мы будем ужасно по тебе скучать, мелкий ирландский придурок, — прощается с Найлом Луи.
Лиам, в свою очередь, обнимает его, и Хоран обнимает в ответ.
— Я не оставлю ваши подарки здесь на каникулы, — говорит он. — Томлинсон откроет их, как только я свалю. Так что я пришлю их по почте.
Луи, который как раз доставал подарок для Найла, замер.
— Тогда я не отдам тебе твой.
— Но я не буду открывать его заранее, — возражает тот.
Лиам закатывает глаза, забирает у Луи из рук подарок и отдает его Найлу вместе со своим.
— Хороших тебе каникул.
— Увидимся через две недели, идиоты, — говорит он, пытаясь запихнуть подарки в чемодан. Томлинсон показывает ему средний палец.
Найл закатывает глаза и идет к дороге в Хогсмид со всеми остальными. Лиам остается на месте и провожает его грустным взглядом, но в последнюю секунду Луи бежит за ним и обнимает настолько сильно, что отрывает от земли. Пейн не может сдержать ухмылку.
— Заткнись, — говорит Луи, когда возвращается.
— Ты нас любишь, — произносит Лиам, обнимая его за плечи. Они медленно идут обратно в замок. — Твое сердце не настолько черствое, насколько ты хочешь убедить окружающих.
— Возможно, — соглашается Томлинсон, прижимаясь к его боку. Он обнимает Лиама за талию. — Мы отлично проведем время вдвоем. Можем поплакать от тоски по родителям и объесться конфетами.
— Мы… будем не совсем вдвоем, — признается Пейн, чувствуя себя немного виноватым. Луи замирает, впиваясь пальцами в бедро Лиама.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну… — неловко начинает Лиам, потирая шею рукой. — Зейн остается в Хогвартсе на Рождество. И Гарри тоже.
— Ты ведь не бросишь меня, чтобы полизаться со своим бойфрендом, правда?
Лиам пытается подавить улыбку, ведь довольно трудно не улыбаться каждый раз, когда кто-то напоминает ему, что Зейн — его парень.
— Нет, я бы никогда так не поступил, — быстро говорит он.
— Отлично, — говорит Луи, и они идут вперед, будто ничего не случилось. — Значит, расширим нашу парочку до небольшой компании. Не беда. Я даже не буду пытаться зарезать Гарри, это же Рождество.
— Как щедро с твоей стороны, — фыркает Лиам.
— О, я знаю, — Луи драматично отбрасывает прядь со лба. — Я ведь филантроп.
--
Первый день каникул пугает. В их спальне остались только они с Луи, и без Маркуса и Бена комната кажется пустой. В замке осталось всего четыре гриффиндорца вместе с ними: Карен, староста пятого курса, которая никогда не лезет не в свои дела, и Иван, шестикурсник, когда-то пробовавшийся в команду.
Лиам никогда не видел их гостиную такой пустой в утро субботы. На диванах должны сидеть люди. Уставшие, сонные студенты, спускающиеся по лестнице. Луи должен спать на полу у камина, а Маркус или Карла пытаться нарисовать что-то у него на лице. Должны быть младшекурсники, радующиеся началу выходных. А в комнате тихо и пусто.
— Как на кладбище, — шепчет Луи.
— Ага, — соглашается Лиам, задаваясь вопросом, почему они шепчутся. Но это кажется правильным в такой обстановке, и он шепотом продолжает: — Спустимся на завтрак?
Томлинсон кивает, сощурив нос.
— Надо выбраться отсюда. Это жутковато.
Гостиная ничто по сравнению с Большим Залом. Как и всегда в это время года, по комнате расставлены двенадцать прекрасно украшенных рождественских елок. Весь замок украшен замысловатыми игрушками. Но длинные обеденные столы никогда не пустовали. Обычно на них плотно стояли приборы и блюда. Сейчас они практически пусты.
— Хочу домой, — выпаливает Луи, склоняя голову. Лиам хмурится. Ему почему-то холодно. Это так странно.
— Возьмем еду и пойдем в комнату? — предлагает он. Луи кивает и идет к гриффиндорскому столу. Лиам собирается последовать за ним, но его вдруг обнимают сзади.