— Ты уверен, что это... соревнование со слизеринцами — хорошая идея? — наконец не выдерживает Зейн. Он поворачивается к Лиаму, взволнованно глядя на него, и Лиам бы назвал его выражение лица милым, если бы не губы, сжатые в тонкую полоску.
— Нет, не уверен, — признает Лиам. — Но Луи уже подписал контракт, так что у нас особо нет выбора.
— Вы можете признать поражение, — предлагает Зейн. — Половины вещей в списке более чем достаточно, чтобы вас всех исключили, ты же понимаешь.
— Я в курсе, — отвечает Пейн, опуская взгляд на пергамент. Он пытается записать то, что диктует профессор, но она говорит слишком быстро, и Лиам просто не успевает. Зейн раздраженно фыркает.
— Ты ищешь неприятностей на свою голову? Серьезно, Лиам. С тобой всегда что-нибудь случается.
Лиам хмурится.
— Во-первых, я не ищу неприятностей, спасибо. Они случаются с моим лучшим другом. А во-вторых, как я уже тебе говорил, тебе не обязательно каждый раз помогать мне.
Зейн хмыкает, но потом на его губах появляется нежная, плохо сдерживаемая улыбка.
— Конечно, но кто будет, если не я?
— Ты тоже часть всего этого, ты в курсе? — напоминает ему Лиам. — Стайлс втянул тебя.
— Он ни во что меня не втягивал, — не соглашается Зейн. — Я сам захотел.
Лиам смотрит на него.
— Зачем ты это сделал?
Зейн усмехается и пожимает плечами.
— Это ведь весело, Лиам. К тому же, я достаточно осторожен, чтобы мне было не так сложно не попасться, как тебе.
Лиам щурится. Проблема с Зейном заключается в том, что Лиам никак не может понять, нравится он ему или нет. С одной стороны, Зейн бывает милым, стеснительным (или смущенным) и всегда готов прийти на помощь, даже если его не просят. А с другой, он лучший друг Гарри и проявляет столько же слизеринских качеств, сколько и когтевранских. Зейн заносчив, тщеславен и более чем просто груб, когда этого хочет. И ему очень нравится дразнить Лиама.
— Сомневаюсь, что ты будешь говорить так же, когда мы выиграем, — язвит Лиам, напряженно поводя плечами. Зейн смеется и кладет руку ему на бедро.
— Ты такой милый, когда ошибаешься, знаешь?
Лиам сбрасывает его руку, надеясь, что краснеет все же не так сильно, как ему кажется.
— Увидим.
— Увидим, — соглашается Зейн.
Лиам игнорирует его до конца урока. Или он пытается игнорировать, но чувствует, что Зейн смотрит на него, и довольно сложно не услышать тихое бормотание, когда он читает свой конспект, или не заметить, как он дергает ногами под партой.
Лиам наконец разбирает, что Зейн напевает какую-то песню (но какую, он не узнает), когда парень придвигает к себе его пергамент. Лиам поворачивается в его сторону и смотрит на Зейна тем взглядом, которым бы гордился Луи, хотя Малик не замечает этого, записывая что-то на уголке листа.
Когда он заканчивает, то возвращает пергамент Лиаму и продолжает работу, как будто ничего не произошло. Лиам смотрит на него, ждет, пока Зейн что-нибудь объяснит, но этого не происходит, и Пейн опускает взгляд на свой пергамент. В верхнем левом углу он видит слова "венгерский хвосторог".
— Что это должно значить? — спрашивает Лиам.
Зейн не отвечает.
--
— Не может быть, — стонет Лиам. — Да ладно тебе, Луи. Нет. Не сегодня. Я слишком устал, у нас завтра квиддич, и...
— И контракт вступает в силу точно в полночь, Лиам, — напоминает Луи. — Мы должны начать первыми, а если не начнем, то проиграем. Ты точно хочешь проиграть? Только подумай, как Гарри будет этим доволен, я даже не говорю о том, что ты не сможешь впечатлить Зейна, если проиграешь...
— Почему я должен хотеть его впечатлить? — закатывает глаза Лиам.
— Потому что ты влюблен в него уже четыре года, — вставляет Найл, потягиваясь в кресле, стоящем у камина. Лиам не считает, что должен на это отвечать.
— Просто я думаю, что мы должны подождать хотя бы до завтра.
— Слизеринцы не будут ждать до завтра, — говорит Найл.
Лиам вздыхает и усаживается удобнее на диване. Вообще-то он любит диваны в гостиной, они мягкие, удобные и не слишком глубокие, но сейчас ему нужна только его кровать. Уже почти одиннадцать, и день был слишком насыщенный, не говоря уже о предыдущей ночи.
— Давайте просто просмотрим список и поищем что-нибудь, для чего не нужно прикладывать много усилий, — предлагает Луи. Лиам стонет.
— Ладно, но ни на что другое я не согласен.
— Справедливо, — заключает Томлинсон.
Лиам закрывает глаза, пока Луи читает список, а Найл занимается... чем-то, чем он занимается обычно. Каждые пару секунд Луи бормочет что-то себе под нос. Это отвлекает, и Лиам серьезно думает наплевать на все это и пойти наверх.
— В списке сорок шесть пунктов, — подводит итог Луи. Лиам моргает, открывая глаза. — Некоторые будет сделать очень сложно. Например, в кабинет директора попасть почти нереально, потому что для этого нужно знать пароль, а этот секрет хранят усерднее, чем вход в гостиную Пуффендуя.
— И я не скажу, где она, — увиливает Найл.
— Со временем я это выясню, — говорит ему Луи. — Серьезно, как мы должны угадать пароль к его кабинету? Это невозможно.
Лиам хмурится и прикусывает нижнюю губу. Он думает, может ли оказаться прав.
— Пароль может быть любым, так?
— Теоретически, — отвечает Луи. — Его почти невозможно узнать, но...
— Думаю, я знаю, — тихо говорит Лиам. Он не знает, почему он так думает, но он всегда прислушивается к своей интуиции (исключением является только Луи: каждый раз она приказывает бежать от него, но Лиам слишком привязан к этому сумасшедшему), и ему кажется, это может сработать.
Губы Луи расплываются в хорошо знакомой Лиаму ухмылке. Она не ведет ни к чему хорошему.
--
Точно в полночь Лиам оказывается на третьем этаже, в коридоре, ведущем к кабинету директора. Луи следует за ним, бережно храня спрятанный в карман список, а Найл на другом конце коридора — он должен предупредить их, если кто-нибудь будет идти навстречу. И Лиам понятия не имеет, почему именно он должен это делать.
— А если не сработает? — шипит он, заглядывая за угол. Отсюда он видит блондинистые волосы Найла.
— Значит, не сработает, — отвечает Луи, пожимая плечами. — Не беда. Мы хотя бы попытались.
— Скажи хотя бы, что я должен взять, — настаивает Лиам.
— Что хочешь, — отвечает Томлинсон. — Желательно что-то, что не приведет к нам, и не тяжелое, если тебе вдруг придется сматываться.
Лиам вздыхает и проводит рукой по коротким волосам. Он не хочет этого делать. И он точно должен научиться убедительно отказывать Луи, или однажды его лучший друг скажет ему, что прыгнуть с моста — хорошая идея, и Лиам его послушает.
В другом конце коридора полыхнула белая вспышка. Это сигнал.
Лиам задерживает дыхание, но Луи толкает его вперед без предупреждения. Пейн делает шаг, шаркая по каменному полу. Он замирает, ожидая, что кто-то выскочит из темноты и поймает его, но спустя секунду понимает, что этого не будет.
Лиам медленно приближается к горгульям, блокирующим проход к скрытой двери, о которой он знает только благодаря тому, что бывал в кабинете директора слишком много раз за все годы обучения. Он проходил мимо этих горгулий сотни раз, и хотя они кажутся безжизненным камнем, он знает, что они живые.
— Венгерский хвосторог, — шепчет Лиам, глядя по сторонам, почему-то встревоженный тем, что его тихий шепот мог разбудить весь замок.
Секунду ничего не происходит, но потом одна из горгулий отступает в сторону, открывая проход к винтовой лестнице. Лиам оборачивается в сторону Луи, который танцует на месте, подпрыгивая и высоко поднимая руки. Он сомневается, что Луи бы так радовался, окажись он на его месте.