В результате Тилфорд решил все-таки с нами в одном номере не жить вроде как жена не разрешила бы. Я к тому времени уже так устала, что глаза слипались, и плевать мне было на все. Эдуард ляжет на месте Тилфорда, а я на его кровать, подальше от двери, но как только дверь за нами закрылась, он мне сказал:
Помоги поставить кровать перед окном.
И мы поставили второй матрас и сетку кровати напротив единственного большого окна.
Это их не удержит, сказала я.
Это их задержит, возразил он, а нам даст время выстрелить.
Согласна, кивнула я и посмотрела на пустую раму кровати. Только нам это оставляет всего одну кровать.
На пару часов. Он нахмурился. Или ты хочешь сказать, что тебе после пробуждения надо утолять ardeur?
К его вопросу я отнеслась серьезно.
Я научилась лучше его контролировать. Мне понадобится нормальная еда, белковая. Физическая сытость помогает сдерживать прочие виды голода.
Отлично, сказал он и начал выкладывать пистолеты на прикроватный столик.
И как мне вообще дотянуться до пистолета на полу? спросила я, забираясь на двуспальную кровать и ложась у стенки.
Он мне протянул карабин «П90», хотя мне почему-то всегда хотелось назвать его «полуавтоматической винтовкой».
Попробуй вот это.
Мой «МП-5» в той комнате, сказала я, прислушиваясь к ощущению от нового оружия. Мне приходилось из него стрелять как раз из вот этого, но только в тире с Эдуардом. Прелестная вещица, но «МП-5» мне тоже нравится. Положив карабин на край кровати, я попробовала достать его, поворачиваясь, и это получалось лучше, чем с пистолетом.
Потом наступил неловкий момент, когда нам действительно надо было лечь вместе в двуспальную кровать. Я регулярно сплю в одной кровати с десятком мужчин и занимаюсь с ними сексом, но тут вдруг стало неловко. Мы-то с Эдуардом не любовники, не были ими и никогда не будем. Мы друзья и, черт побери, почти родственники.
Я села в кровати у стены.
Это только мне слегка неловко сейчас?
Только, ответил он и сел на кровать. Потом вдруг улыбнулся мне во весь рот улыбкой молодого парня, которого жизнь еще не сделала холодным и жестким. Знаешь, может, ты и суккуб, и живой вампир, но в чем-то ты всегда останешься девушкой из маленького городка, которая все думает, а прилично ли она поступает.
Я посмотрела на него хмуро:
Мне обидеться?
Нет. Тебе придает обаяния как раз то, что сколько бы ни было в твоей жизни мужчин, тебе это как-то неловко.
Так что тут обаятельного? сильнее нахмурилась я.
Даже не знаю, но очень это твое.
А твое, мрачно спросила я, напускать побольше загадочности и неопределенности?
Его широкая улыбка стала более для него обычной. Более холодной. А мне в голову пришла мысль.
А что бы ты стал делать, если бы я сказала, что мне нужно утолять ardeurпосле пробуждения?
Он лег, натянул на себя одеяло. Я тоже уже укрылась. Повернувшись, он посмотрел на меня свет еще горел.
Разобрались бы.
В смысле?
В смысле, что решили бы проблему.
Эдуард...
Оставь тему, Анита, сказал он, протянул руку и выключил свет.
Как он был одним из очень немногих в этом мире, на чью поддержу я рассчитываю, так был он и из тех немногих, кого я слушаюсь, когда мне говорят оставить тему. Он прав: решили бы, как и любую другую проблему.
Я вытянулась в темноте, он тоже.
Эдуард! окликнула я его.
М-м?
Ты на спине спишь или на боку?
На спине.
А я на боку. Так что ложечки изображать не будем, пожалуй.
Чего?
Я засмеялась и повернулась набок.
Спокойной ночи, Эдуард.
Спокойной ночи, Анита.
И мы заснули.
Глава 7
Я проснулась от мелодии в стиле «кантри», уронила руку кому-то поперек живота. Этот кто-то был в футболке, а никто из тех, с кем я сплю, одетым не ложился. Кто-то пошевелился, сел в кровати и сказал:
Ага, доброе утро.
Услышав голос, я узнала Эдуарда, и тут же вернулись воспоминания о прошедшей ночи. Не поднимаясь, я спросила:
Кто там? Еще одно убийство?
Это Донна, ответил он.
От этих слов я подняла голову и заморгала. А еще убрала руку и чуть отодвинулась, чтобы не соприкасаться будто его невеста могла нас не только слышать, но и видеть.
Это Анита, сказал он.
Вдруг голос Донны зазвучал так, что даже я его слышала:
Чего это вдруг она возле тебя просыпается?
Здесь только одна кровать.
Я зарылась лицом в подушку. Не такой ответ надо было давать, не такой.
Погоди, сказал он, телефоном сфотографировал сетку и матрас возле окна. Посылаю тебе картинку, посмотри, что с другой кроватью сталось.
Ну-ну, хочу видеть, донесся ее все еще рассерженный голос.
Эдуард спокойно слушал ее сердитое сопение. Через несколько минут она спросила:
Чего это кровать прислонена к окну?
Чтобы если вампиры и оборотни, за которыми мы охотимся, попытаются вломиться, кровать их задержала на время, и мы успели бы начать стрельбу.
Что случилось?
Голос Донны звучал уже спокойнее.
Этой ночью было нападение на Аниту и еще одного маршала, женщину. Эта женщина в больнице. Я не мог доверить охрану Аниты никому, кроме себя.
Это правда, никто лучше тебя не справился бы.
Голос ее снова успокоился, стал тише, и я уже не слышала ее реплик.
Эдуард протянул мне телефон со словами:
Донна хочет говорить с тобой.
Я отчаянно замотала головой.
Эдуард посмотрел на меня тяжелым взглядом, и я поняла, что спор не выиграю. Осторожно взяв трубку, я попыталась говорить жизнерадостным или хотя бы не нервным тоном.
Привет, Донна.
Как ты?
Нормально.
А та женщина, маршал? Она серьезно ранена?
Жить будет. И даже без последствий, только надо дождаться анализа, не заразилась ли она ликантропией.
Это был оборотень?
В ее голосе послышался страх.
Я себя выругала за неосторожность. Первый муж Донны был убит вервольфом у нее на глазах. Питер, которому было всего восемь, подобрал оружие отца и убил оборотня, спас мать и сестренку. Сейчас Питеру семнадцать, и во многих отношениях он кажется больше сыном Эдуарда, чем Донны.
Да, он, но все в порядке. Ну то есть раненая есть, но она в нашей работе новичок, и...
Насколько новичок?
Первая настоящая охота.
Очень сочувствую.
Я тоже.
Береги там Эдуарда для детей и для меня.
Знаешь сама, что буду.
Я знаю, ты проследишь, чтобы он вернулся домой целым и невредимым. А он чтобы ты.
На это я могла ответить только, что так и будет. Она после этого захотела снова говорить с Эдуардом, и я отдала ему трубку. И сама ушла в ванную заняться утренними процедурами, а им дать возможность поговорить наедине. Давно ли это они с Донной разговаривают каждое утро? Ладно, не мое это дело.
Когда я вышла, Эдуард уже закончил разговор. Он посмотрел на меня, я на него.
Вышло куда лучше, чем я думала, сказала я.
Донна тебе доверяет.
Доверяет в том смысле, что я тебе сберегу жизнь. А в смысле с тобой не доверяет.
В этом смысле она не доверяет ни одной женщине. Несколько ревнива.
Я нахмурилась:
Наверное, ты даешь ей причину?
Нет, ревнивым причины не нужны. Это такое у них свойство.