Я наклонилась ближе, спросила тихо:
Так как мне быть?
Пусть приедет несколько охранников из Сент-Луиса.
И как я это объясню копам?
Что-нибудь придумаем.
Я поняла, что остальные маршалы подошли ближе, потому что лицо Эдуарда расплылось в широкой улыбке, засветилось обаянием, которого у Теда был вообще вагон. Если бы наемным убийцам давали «Эмми», Эдуард бы выиграл с большим отрывом.
Ничего подобного у меня бы не получилось, но обратить к коллегам-маршалам приветливое и пустое лицо у меня получилось. Они спросили:
Ну, нашли чего-нибудь, что поможет взять этих гадов?
И мы с Эдуардом ответили в унисон:
Нет.
Глава 2
Меня пригласили в офис маршала Рейборна аккуратный квадратный кабинет. Единственным очагом беспорядка в нем был письменный стол, как будто хозяин выровнял по ниточке все ящики с папками, а на столе оставил их грудой, и они за ночь породили невысокие башни бумаг. Рейборн здесь, на месте, был главным. Если бы я была обыкновенным маршалом, он был бы начальником и надо мной, и Эдуардом, но противоестественное отделение быстро становилось самостоятельным, а это значит, что маршал Рейборн был очень не в духе. И в частности, его досада вызвана мной.
Не первый десяток лет ходят слухи, что в Сиэтле есть свой клан тигров-оборотней, сказал он.
Я смотрела на него с самым что ни на есть коповским лицом вежливым, доброжелательным, заинтересованным, но совершенно непроницаемым. Каждая группа оборотней, каждый поцелуй вампиров свои дела ведет чуть-чуть по-своему. Вампиры и клан белых тигров Лас-Вегаса широко оглашают, кто они такие и чем занимаются. Красные тигры Сиэтла не столь сильно жаждут публичности. На самом деле Сиэтл даже не подозревает, что в нем существует клан тигров, королеве клана такое положение нравилось больше. Оборотни являются гражданами в глазах закона, и потому никогда не было легальным убивать их на месте, как было с вампирами до того, как приняли законы о гражданских правах вампиров, но когда кто-нибудь из них перекидывается в животную форму, окружающие впадают в панику, и не одного оборотня при этом застрелили. Мне случалось пережить нападение оборотня, и я людям сочувствую, но среди моих лучших друзей есть такие, что раз в месяц покрываются шерстью. Так что некоторый конфликт интересов у меня здесь имеется. И маршал Рейборн, похоже, с этим согласен.
Кажется, он ждал каких-то моих слов, и я сказала:
Я, к сожалению, здесь очень недавно, и слухи еще не успели до меня дойти.
Тигры здесь есть, Блейк, я это знаю.
Он посмотрел на меня стальным пронизывающим взглядом серых глаз с оттенком оружейного металла. Хорошо выполненный жесткий взгляд. Наверняка злодеи под этим взглядом складываются, как дешевые столики. Но я-то не злодей.
Очевидно, сказала я, что здесь жертва известное лицо, выжившее после нападения тигра-оборотня.
Блейк, не надо мне мозги парить, предложил он голосом столь же твердым, как и его взгляд.
Извините, это моя природная особенность.
Что именно? нахмурился он.
Кружить головы. Вы же это имели в виду.
Вы решили со мной позаигрывать?
Да ничего такого!..
А тогда зачем эта игра словами?
А зачем тогда я тут даю сольный концерт в вашем кабинете, Рейборн?
Потому что вы про этих киллеров знаете больше, чем говорите.
Только годы практики позволили мне не измениться в лице, и только едва заметное движение одного глаза, почти непроизвольный тик, проявил это желание. Наиболее близкое, что было у меня к «говорящему признаку», как называют это игроки в покер. Я скрыла его улыбкой, отличной улыбкой. Как правило, мужчин она отвлекает, а мне дает выиграть время, пока я думаю, что сказать.
Все еще улыбаясь, я покачала головой, будто он сказал что-то чертовски забавное. А истинная мысль у меня была такая: «Знает он что-нибудь, или пытается выудить наудачу?»
Вам весело, Блейк?
Чуть-чуть, ответила я.
Он открыл лежащую перед ним папку и стал вынимать оттуда фотографии фрагментов тела, как будто карты сдавал. Когда он закончил покрывать стол ужасающими изображениями, я уже не улыбалась, а смотрела на него сердитыми глазами.
Вы бы лучше лично посмотрели, Рейборн. Куда сильнее действует.
Я видел последнее место преступления.
Рада за вас. Так чего вы хотите?
Правды хочу.
У меня было почти неодолимое желание ответить: «Тебе ее не выдержать», но эта мысль помогла несколько сбросить гнев. Я посмотрела на него несколько успокоенными глазами:
Правду о чем конкретно?
Есть в Сиэтле тигры-оборотни?
За то время, что я здесь провела, чашку кофе не успеешь толком выпить. Так что, я думаю, не меня надо спрашивать. У вас тут есть местное противоестественное отделение, там про местных оборотней должны больше моего знать.
Должны. Но почему-то, куда бы вы ни приезжали, у вас больше знакомых монстров, чем у нас, всех прочих.
Я пожала плечами, не стараясь скрыть, что разговор мне надоедает.
Может, потому, что я их не считаю монстрами.
Он махнул рукой на фотографии на столе:
Тот, кто это сотворил, это не человек. Такого человек просто не может сделать.
Я снова пожала плечами:
Тут не мне судить. Я не судебный медик, и у меня есть друзья среди копов, которые еще не такие жуткие истории рассказывали про людей, накачанных фенциклидином.
Фенциклидин дает им силы на такое, но еще и приводит в бешенство. Они могут совершать зверские убийства, бывает, но не такое. Он показал на фотографию. Точная работа. А фенциклидин точности не дает, он превращает человека в зверя.
Так как это наблюдение мы с Эдуардом включили в свои доклады, я не удивилась, что оно ко мне вернулось.
Превращает как превращается оборотень? спросила я.
Вы меня поняли.
Я выпрямилась, поскольку пистолет на пояснице слегка врезался в кожу значит, я слишком ссутулилась. Мне последнее время удавалось спать только часа по три в сутки, а тут еще и смена часовых поясов сказывалась.
Не уверена, что поняла. Но если вы меня сюда позвали вытряхивать, что я знаю про местных оборотней, так я здесь всего четыре часа. Я умею собирать у жителей информацию насчет места противоестественного преступления, но не настолько быстро. А настолько не умеет никто.
Кто или что убивает тигров-оборотней?
Не знаю точно.
Почему их убивают?
А как выбирает жертвы любой серийный убийца? Кого он намечает себе?
Значит, вы знаете, что это «он».
Я вздохнула:
Если обратиться к статистике, то больше девяноста процентов серийных убийц мужчины. Так что местоимение «он» вероятностно оправдано, но вы правы я не знаю, «он» это или нет. Хотя серийные убийцы женщины более склонны действовать ядом, чем пистолетом, и клинок тоже орудие убийц мужского пола. Кто бы ни убивал жертв, он уверен в своем умении работать клинком, и у него хватает сил закончить работу до того, как оборотень сможет сопротивляться. Такая уверенность в своих физических силах скорее свойственна мужчинам, чем женщинам.
Он посмотрел на меня, и враждебность на его лице едва заметно уменьшилась.
Это верно.
Вас, кажется, удивило, что я это знаю.
Рейборн откинулся на спинку кресла, посмотрел на меня снова, на этот раз оценивающе.
Мне говорили: единственная причина, по которой у вас на счету больше ликвидаций, чем у прочих сотрудников вашего направления, это что вы с монстрами трахаетесь, и они с вами разговаривают. Может быть, дело не только в этом.
Я посмотрела на него недружелюбно, а потом мне показалось, что дело не стоит хлопот. Подавшись вперед, я сказала ему: