— О боже, ее привезли! — Я прячу Непристойный список в задний карман. — Кевин, пошли поглядим на нее!
Он открывает дверь.
— Веди, куколка.
Я заглядываю на кухню.
— Райан, идем! Она уже здесь!
Райан улыбается мне из-за стойки из нержавеющей стали.
— Твой рождественский подарок самой себе?
— Да! Иди зацени!
В зале я ловлю за руку Хизер и зову Джейса, приглашая его с нами на улицу. Вечерняя суета еще не началась, поэтому посетители вполне потерпят без нас пару минут. Все выходят наружу и на парковке окружают мою прекрасную новенькую подержанную машинку.
Это моя первая большая самостоятельная покупка. Первая купленная на свои деньги машина. И она такая же фантастическая, как в тот момент, как я впервые положила на нее глаз.
Я вскидываю руки, словно темноволосая Ванна Уайт.
— Та-да! Ну, что скажете? Красавица, да? — спрашиваю, от радости подпрыгивая на месте.
Но никто почему-то не приходит в восторг.
— Да… — говорит Хизер, но ее голос звучит как-то натянуто. — Замечательная машина, Иви.
— Угу, — мямлит Райан. — Очень красивая.
Кевин чешет в затылке.
— Куколка… это ж «мустанг».
Да. Вишнево-красный, с белым верхом и полностью мой.
— Ага! Всегда хотела «мустанг».
Тут я перевожу взгляд на Джейса, ведь его реакция для меня важнее всего. Но у него такое лицо, что у меня чуть-чуть сжимается сердце. Потому что он явно взбешен. Прямо-таки супер-взбешен.
До такой степени, что от его взгляда может расплавиться снег, а упряжка Санты осыпаться пеплом с небес.
— Джейс?
— Иви, это же кабриолет, — рычит он.
— Да, я знаю, — говорю я — уже тише.
Джейс разводит руками, показывая на кружащийся вокруг снег.
— Это чертов кабриолет! — Он тычет пальцем в машину. — С задним приводом?
— Да, — признаю я, и мое лицо начинает гореть.
— Ты хоть представляешь, насколько это опасно — ездить на гребаном заднеприводном «мустанге»-кабриолете по нашим дорогам? — резко говорит он. — Кто продал тебе этот гроб на колесах? Дуни? Ублюдок даже не поставил цепи или зимние шины.
— Это не гроб на колесах, — возражаю я, — а машина моей мечты, которая мне очень нравится.
— Да что ты? А дышать тебе нравится? Поверь, не пройдет и недели, как мы будем вытаскивать тебя из канавы или соскребать с какого-нибудь гребаного столба.
Я складываю руки на груди.
— Джейс, у тебя самого есть «харлей».
Синий, сверкающий хромом, и видеть, как он ездит на нем — это оргазм для моих глаз.
— «Харлей», на котором я езжу две недели в году, когда не идет снег, а в остальное время мою задницу возит безопасный, надежный пикап! — Он показывает на черный автомобиль на парковке. — Чем ты думала, а?
— Полегче, сынок, — просит Кевин, но Джейс продолжает испепелять меня взглядом.
Протянув руку, он раскрывает ладонь и рявкает:
— Дай мне ключи. Завтра я верну тебе деньги. На этой машине ты ездить не будешь.
Мой кулак с ключами сжимается. И он это замечает.
— Я взрослый человек, — я вздергиваю подбородок, — и мне не нужны твои…
И тут Джейс делает нечто такое, чего не делал еще никогда.
Он орет на меня.
Так громко и резко, что я подскакиваю.
— Иви, ключи! Живо!
Джейс властный. Суровый. Упрямый. Но грубым он никогда не бывал.
До сих пор.
Мои щеки горят от стыда, на глазах проступили слезы обиды и гнева. И я чувствую, что все — все люди, чье мнение для меня важно — наблюдают за мной. Наблюдают за нами.
И тогда я швыряю в его дурацкую руку ключи. Потому что впервые не хочу находиться с ним рядом. И отдать ему ключи — самый простой и быстрый способ уйти.
Расправив плечи и высоко подняв голову, я разворачиваюсь и ухожу в бар. Слышу за спиной комментарии, и когда понимаю, что все остальные на моей стороне, мне становится легче.
— Вау, приятель… Ты перегнул.
— Отлично сработано, Джейс.
— Всех с гребаным Рождеством!
Я уже говорила, что Джейс идеален? Я продолжаю так думать, но в этот момент считаю его идеальным козлом.
Десять минут спустя я по-прежнему сижу за столом в комнате отдыха, сердито посасывая полосатый рождественский леденец и готовясь вычеркнуть имя Джейса из Непристойного списка.
Но прежде чем я успеваю занести над листком ручку, у меня за спиной звучит его голос. Уже нормальный. Сильный, ровный и теплый.
— Этот леденец выглядит довольно опасно. Моей жизни что-нибудь угрожает?
Я скашиваю глаза на конфету, зажатую в кулаке, которую мой язык превратил в острое сахарное копье.
Кладу ручку на стол и пожимаю плечами.
— Возможно.
Пока Джейс заходит, я загибаю уголки листа на столе.
— Я заколю тебя леденцом в сердце, а потом съем его. Идеальное преступление, — говорю ему. — Но ты наверняка считаешь меня слишком глупой, чтобы додуматься до такого.
Он вздыхает.
Выдвигает стул и садится, повернув его, как делают парни, спинкой вперед.
— Ивс, я не называл тебя глупой.
Мое сердце терзает обида.
— Ты намекнул. А это одно и то же.
Несколько минут он молчит, а я не смотрю на него, но чувствую на себе его взгляд.
— Я повел себя, как придурок, — мягко говорит он.
— Угу.
— И прошу у тебя извинения.
Тут я поднимаю глаза. И обмираю. Боже, как он красив. Серьезно, это даже нечестно. Уголки его великолепного рта смотрят вниз, в небесно-синих глазах — сожаление.
— Ты вернешь мне ключи?
Он фыркает.
— Я не настолько раскаиваюсь, черт побери.
Я закатываю глаза.
— Джейс…
— Я отвезу тебя в автосалон. На этих же выходных. И ты купишь другую машину, такую же классную, как «мустанг», но безопасную. — Его голос становится натянутым, хриплым. — Иви… ты важна для меня. Я не переживу, если с тобой что-то случится.
Его слова — как бальзам на душу, и на смену обиде приходит более теплое, светлое чувство. Надежда. Волнение. Может быть, даже вера в дух Рождества, который способен исполнить любое желание.
— Важна для тебя, как важны Кевин, Райан и Хизер? — осмеливаюсь я прощупать почву. — Потому что мы все работаем здесь?
Скажи «нет». Пожалуйста, боже… Скажи, что я другая, особенная. Потому что ты меня хочешь. Здесь и сейчас, на столе, на диване, у стенки и позже в твоей постели… в твоей жизни. И навсегда. Просто скажи «нет».
— Да.
Черт!
Дух Рождества вспыхивает и горит красным пламенем, словно елка, загоревшаяся из-за неисправной гирлянды.
— Наверное. — Джейс, потирая шею, отводит взгляд к шкафчикам. — Вроде того.
Чтобы он не увидел моего разочарования, я резко встаю. А Непристойный список засовываю в задний карман, планируя убрать его в шкафчик Хизер. Но тут в комнату заглядывает Кевин, и я стремительно разворачиваюсь к нему.
— Ребятки! Десять минут назад закрылись лыжные спуски, и только что закончился чемпионат по боулингу. Тут сумасшедший дом.
— Сейчас приду, — говорю я, поднимая с пола свой фартук.
Когда Кевин исчезает за дверью, Джейс поднимается на ноги и надежной, теплой стеной мускулов становится передо мной.
— Ну так что, Иви, мир?
— Угу. Разумеется. А как же иначе, — отвечаю я чуть бодрее, чем надо. Затем завязываю за спиной фартук и смотрю в его изумительные глаза. — Ну, я пошла.
— Хорошо. — Он тоже глядит на меня. — Я буду через минуту.
Я киваю. Потом ухожу в бар и приступаю к работе.
— Ты уверена, что у тебя его нет?
Суматошный вечер наконец-то закончился. Полы уже подметены, стулья подняты, Райан убирает на кухне, а Кевин и Джейс закрывают кассу. Мы с Хизер собрались было домой… но нам помешала одна серьезнейшая загвоздка.
— На все сто, — отвечает она, заглядывая под диван. — Попробуй вспомнить, когда ты в последний раз точно держала его в руках?
Я сдуваю с лица локон своих волнистых волос.
— В комнате отдыха. Когда говорила с Джейсом после катастрофы с «мустангом», но могу поклясться, что потом я положила листок к тебе в шкафчик…