— Подожди… О… о да…
Но Джейс знает, что я смогу их пережить. И что они мне понравятся.
И потому, когда он вталкивает мне в задницу палец и поворачивает его, сквозь меня на скорости поезда проносится новый оргазм. И я, крича в барную стойку, снова кончаю.
Когда я, оставшись, без сил обмякаю, Джейс выходит и поднимает меня, обернув вокруг талии мои ноги, а затем, не переставая безудержно целовать, уносит к камину. Он бережно опускает меня на темный ковер, в пушистую, мягкую колыбель теплой шкуры.
А затем накрывает меня своим телом и вновь проникает внутрь, любя губами мой рот и лаская лицо нежными пальцами. Толчки его бедер становятся размеренными и глубокими, его член ритмично массирует меня изнутри.
— Иви, я хочу кончить в тебя, — шепчет мне в губы Джейс. — С тех пор, как я встретил тебя, у меня никого не было. Так что я чист. — Он стонет. — Можно сделать тебя своей?
У нас словно одно сердце на двоих, одна душа и один прекрасный, порочный разум.
Я смыкаю лодыжки у него за спиной и, впившись пальцами в его плечи, умоляю, упрашиваю дать то, что мы оба хотим:
— Да… да… о пожалуйста… да…
Джейс толкает бедра вперед, вгоняя член так глубоко, что его кончик упирается в матку, и я чувствую обжигающую пульсацию, пока он, содрогаясь, наполняет меня и, уткнувшись мне в шею, повторяет вновь и вновь мое имя.
Позже мы с Джейсом лежим на медвежьей шкуре у догорающего камина.
Сочетание меха и пола оказывается, как ни странно, удобным. Обычно реальность проигрывает фантазиям — мошки кусают, вода остывает, от песка чешется кожа.
Но сейчас каждая деталь идеальна. Лучше, чем я смела мечтать.
Я раскинулась на спине, липкая и утомленная во всех нужных местах, а Джейс, подперев щеку, лежит рядом со мной, перебирает пальцами мои волосы и ласкает голую кожу.
— Почему ты не сказала мне раньше? — спрашивает он.
Я пожимаю плечом.
— Не знаю. Стеснялась, наверное.
Его прекрасный рот складывается в усмешку, а на щеке появляется моя любимая ямочка.
— Что-то я не заметил в тебе особой стеснительности, когда пару минут назад ты кончала под моим языком.
Я смеюсь.
— Это другое. А ты сам почему молчал?
Он вздыхает, задумывается. Потом прижимает теплые губы к моей груди, к ключицам — с каждым словом поднимаясь все выше.
— Ну… приехав сюда, ты была совсем юной. Я хотел, чтобы ты успела повеселиться, прежде чем я заарканю тебя.
Я улыбаюсь, пропуская сквозь пальцы его шелковистые волосы.
— Но когда ты созрела, я вдруг осознал, что я твой босс. И поскольку тебе была нужна эта работа, я не хотел вызывать у тебя чувство давления или неловкости.
Я снова смеюсь, поглаживая его твердые бицепсы, обводя кончиком пальца татуировку. В это невозможно поверить — что мне наконец-то можно трогать его, где и как я хочу.
Черт. Это лучшее Рождество в моей жизни.
— Ты бы никогда не вызвал у меня чувство неловкости, Джейс.
Он чмокает меня в губы.
— Я хотел убедиться наверняка. Это была чертова пытка, но я знал: первый шаг должна сделать ты.
Я приподнимаюсь и целую его по-настоящему, ласкаю его язык языком, и его член у моего бедра начинает твердеть, а в горле вибрирует стон. Отстранившись, я еще чувствую на губах его вкус.
— Я куплю Хизер что-нибудь монументальное, — говорю я. — О, и ее извращенец-преподаватель тоже получит подарок — за идею Непристойного списка.
Джейс накрывает меня своим телом, опираясь на локти, отбрасывает назад мои волосы и глядит на меня со смесью нежности и горячего вожделения.
— Я тоже составил для себя список, — признается он. — После того, как прочел твой.
— Твой собственный Список непристойных желаний?
— Я бы скорее назвал его Списком чудесных желаний. Очень и очень чудесных, — говорит он, медленно двигая бедрами и втираясь в меня.
— Расскажи, что ты там написал, — прошу я, задыхаясь.
— Первым пунктом там было «Отрасти себе яйца и найди способ сказать Иви, что ты к ней чувствуешь».
Я тянусь вниз и, лаская его большие, тяжелые яйца, шучу:
— Ну, тут миссия выполнена.
Его член скользит по моему влажному естеству, трет мой клитор.
— Затем там шло «Оттрахай Иви всеми возможными способами». — Его глаза темнеют до ночной синевы, в голосе появляется жадная хрипотца. — Это задача еще в процессе.
Я развожу ноги шире, и Джейс вгоняет в меня член так глубоко, что моя спина выгибается, а с губ срывается вздох.
— И наконец, — выдыхает он, начиная трахать меня, — «Работай с ней в баре, женись на ней и заведи с нею трех с половиной детей и хаски по кличке Нанук. Живи с нею долго и счастливо. До конца своих дней».
Из-за этих ли слов или из-за размеренных, сильных толчков его члена, но я в тот же миг со стоном кончаю, притиснув его тело к себе и стискивая внутри, а когда Джейса тоже накрывает оргазм, оказываюсь еще более липкая и утомленная, чем минуту назад.
Глотая воздух, я поднимаю глаза на него.
— Нанук?
Он усмехается.
— Нанук — лучшая кличка для хаски. Все это знают.
— Снежок — тоже хорошая.
Джейс кивает.
— Тогда мы заведем две.
И я так счастлива. Я не знала, что могу быть настолько счастливой — это чувство набухает в груди, и на глазах появляются слезы.
— Я люблю тебя, Джейс, — шепчу я.
— Я люблю тебя, Иви, — отвечает он тоже шепотом, и я знаю, что это правда.
Огоньки, мерцающие на елке, отбрасывают на пол разноцветные тени, а за окном медленно падает снег. Джейс перекатывается на бок, увлекая меня за собой, и я уютно устраиваюсь в его теплых объятьях.
— С Рождеством, Джейс.
Он целует меня в лоб.
— С рождеством, детка.
Пусть до первого января еще несколько дней, но наша новая жизнь началась этой ночью, сейчас.
КОНЕЦ
Коринн Майклс
Лифт в рождество
Рождество принесло Холли столько боли, что хватит до конца жизни. Все, чего ей хочется, — это сосредоточиться на работе, но нет задачи сложнее, когда она застревает в лифте со своим коллегой Дином. Она не в силах избежать его выразительного взгляда, глубокого голоса и запаха, который сводит с ума. Отвезет ли этот лифт их прямиком в Рождество или, упав, окончательно разрушит веру в чудо?
Глава 1
— Черт! — ругаюсь я, падая в дверях лифта. От жгучего унижения через силу открываю глаза и в придачу к растоптанной гордости вижу перед собой пару туфель карамельного цвета. Серьезно, это худший день в моей жизни.
Утром мне сообщили, что презентация, которую я должна была представить после Нового года, перенесена на завтра, а потом еще узнала, что выступать буду не против Ямины. О нет. Против единственного человека в офисе, который мог надрать мне задницу и получить этот проект.
Но сейчас это неважно, ведь я лежу на виду у всех коллег в дурацкой задранной юбке.
— Давай помогу. — Доносится до моих ушей глубокий голос, который я узнаю где угодно, а секундой позже в поле зрения появляется потянутая рука.
Пожалуйста, Господи, пусть все это окажется сном.
Поднимаю голову и понимаю, что это вовсе не сон, более того, я облажалась перед самым сексуальным мужчиной в здании и моим новым врагом. Мужчиной, с которым я переспала неделю назад. Мужчиной, к которому я испытываю глубокие чувства, но притворяюсь, будто это не так.
— Не стоит, — отвечаю я, остужая жар, готовый окрасить щеки.
Двери лифта закрываются, врезаясь в меня, и я пытаюсь сдвинуться, но не могу подняться, не опозорившись по полной.
— Холли, — произносит Дин Притчард, — дай мне руку.
Не желая усугублять ситуацию, все же вкладываю ладонь в его руку.
— Спасибо.
Помогая мне встать, он ухмыляется — что ж, хотя бы не смеется.