— Так что же вы собираетесь загадать, мисс Джерри? — хотела знать Энни.
Джерри заправила длинный локон каштановых волос обратно в косу перед тем, как приступить к чаше с изюмом.
— О, полагаю, я пожелаю мира на всей земле, конец войны и легкую зиму.
Миссис Мэмфорд прищелкнула языком и бросила кусочек фрукта кошке у своих ног.
— Да будет тебе, Рани, — сказала она кошке, — да и вы перестаньте, мисси. Такие желания для молитв перед сном. А на пудинг нужно загадывать что-то особенное, что-то для себя.
Джерри перестала измельчать и задумалась. Она может тайно мечтать о доме и собственной семье, но это так же глупо, как желание найти горшок с золотом на конце радуги, и прошлые годы заставили ее стать более практичной, чем эти мечты. Девушка на самом деле надеялась, что это время надежды принесет ей что-то намного более существенное, чем замок в облаках, что-то вроде нового ученика, который будет брать уроки игры на фортепиано или живописи, что-то, что она сможет добавить к тайному запасу монет, чтобы ей хватило денег купить брату лошадь.
Джерри больше сожалела об упадке семьи из-за Стейси, чем ради себя. Они справятся, так он всегда заявлял, когда она вслух беспокоилась об их будущем, и Джерри верила ему, но как же ему удастся когда-нибудь найти невесту или содержать семью? Он клялся, что не возражает против работы на полях вместе с фермерами, ни против обучения туповатых сыновей сквайра Ремингтона ради дополнительного дохода, но Джерри видела, с каким выражением он смотрел в окно каждый раз, когда мимо проезжал всадник, и знала, что он тоскует по конюшням Селден-Хауса. Джигтайм, любимица Стейси, молодая и многообещающая кобыла, была продана на торгах за долги их отца. Джерри улыбнулась, добавляя изюм в жидкое тесто. На сегодня она не станет желать луну с неба, только одну кобылу.
Рождество приближается, увы.
Сэр Юстас Селден как мог, оттягивал свое появление на кухне в ответ на приглашение сестры. Баронет слышал смех женщин и ощущал запах стряпни, но ему пришлось заставить себя улыбаться, когда он вошел в тесное, загроможденное помещение. Он знал, что увидит там: его сестра по локти в муке, с пятнами на фартуке, с разгоряченными от печки щеками и растрепанными волосами — и выглядит ничуть не лучше, чем служанка Энни. Но его сестра — не судомойка, черт бы все побрал. Джерри — благородная леди, и каждый раз, когда Стейси видел, как она занимается делами, о которых и не помышляла их матушка, он ощущал чувство вины. На Рождество было хуже всего, потому что он вспоминал о праздниках в Селден-Хаусе и понимал, чего лишилась сестра. Ее веселая улыбка только усугубляла его угрызения совести, потому что Джерри отличалась заправской выносливостью, никогда не жалуясь на недостаток возможностей из-за того, что похоронена в этом крошечном коттедже, никогда не оплакивая жизнь, которую они потеряли. Многочисленные жертвы, которые принесла Джерри, заслуживают намного большего, чем то, что, как опасался Стейси, он когда-либо сможет дать ей. К тому времени, когда он вернет обратно Селден-Хаус, беспокоился баронет, его сестра станет слишком старой, чтобы приданое имело какое-то значение, даже если она не надорвется от всех ее уроков и благотворительностей, от урезания и экономии, к которым им приходилось прибегать даже для самого простого празднования. Дьявол, ей уже двадцать пять лет. А он на год старше, и ничуть не ближе к тому, чтобы обеспечить свою единственную родственницу, чем когда ему было девятнадцать.
— Входите, сэр Юстас, — позвала Энни, увидев, что он задержался в дверях. — Пришло время размешивать пудинг и загадывать свое рождественское желание. Я загадала новое платье, да-да, так что теперь я уверена, что получу его.
Джерри подмигнула ему и это означало, что платье все равно что уже в сундуке у Энни.
— А ты тоже хочешь получить новое платье, сестренка? — спросил баронет. Он мог позволить, по крайней мере, это, чтобы Джерри не пришлось отправляться на рождественский прием к сквайру в прошлогоднем платье.
— О нет, у меня уже есть отрез зеленого бархата, который мистер Катлер не смог продать из-за водяных пятен. Как только я вышью на этих местах цветы, никто и не догадается о разнице. И нет, я не скажу тебе о том, что загадала. Давай, приступай к собственному желанию.