– Не будем же мы отвлекаться на такие неинтересные вещи, как приготовление ужина? И завтрака?
– Хочешь перенести вещи из офиса? – я сделала вид, что ничего не понимаю.
– За ними фикус присмотрит, – невозмутимо сказал Дитрих. – Не зря же мы его усыновляем? Потом заберем и его, и вещи. Не так уж у меня их много, чтобы тратить целый день. А вот с офисом нужно что-то делать… Ладно, потом подумаем.
– Можно попробовать от него отказаться, – предложила я. – Или сдать в субаренду, если не получится. Хочешь, я займусь этим завтра?
– Я бы сказал, чего я хочу, – Дитрих привлек меня к себе и поцеловал. – Но на это я тоже согласен.
– Согласен? – я выразительно на него посмотрела. – А где «Я тебе так благодарен, дорогая Линда, что ты заботишься о моих финансах»?
– У нас теперь финансы общие, поэтому ты заботишься и о своих, – ответил он. – Я офис уже списал в неизбежные потери. Но если удастся что-то сделать, буду просто счастлив. Правда. Меня сильно беспокоило, что его придется вот так бросить. Я столько надежд на него возлагал…
– Так может, не надо было соглашаться на предложение Карла?
– Надо, – коротко ответил Дитрих. – Даже для того, чтобы тебя не таскали. Сейчас Карл напишет заключение, и все вопросы отпадут.
– Он бы и так написал.
В этом я не сомневалась. Не похож был Карл на того, кто добивается своего неприглядными методами. В его стиле скорее предложить что-то привлекательное: хорошие условия, приличную зарплату, трудоустройство жены, опять же. Интересно, предложил бы он мне пойти к ним, не успей Дитрих на мне жениться…
– Возможно. Но так надежнее.
И интереснее. Это не было сказано, но подразумевалось. Я прекрасно помнила, как Дитрих говорил, что жалеет об уходе. Следить за неверными женами оказалось почему-то не столь увлекательно, как он думал поначалу. Наверное, не все они были молоды и красивы. Не доставляли эстетического удовольствия, а других удовольствий не было. Даже от осознания хорошо проделанной работы.
До моей квартиры, точнее – уже нашей, мы дошли быстро, словно кто-то подгонял, а в спину дул попутный ветер. Коробки с едой сразу же полетели на стопку писем в прихожей, которая рассыпалась отдельными конвертами и по тумбе, и по полу. Но я это успела лишь отметить, дальше мне было и не до коробок, и не до писем. Дитрих нагло врал, когда говорил, что главная причина женитьбы – желание оттяпать половину кровати. Нет, до нее мы дошли, но уже по дороге у меня не осталось ни малейшего сомнения, что главная причина – это я. Дитрих целовал меня столь страстно, что оставалось лишь удивляться, как ему раньше удавалось сдерживаться. Впрочем, я ему не уступала. Боюсь, пуговицы на его рубашке я начала расстегивать раньше, чем он – на моем платье. Мне невыносимо хотелось к нему прикоснуться, провести рукой по обнаженному телу, чтобы удостовериться, что все это мне не снится, что все происходит наяву. Наш путь был усеян предметами одежды от входной двери и до самой кровати. Боюсь, будь одежды чуть меньше или кровать чуть дальше, мы бы не дошли до семейного ложа, настолько сильно нам туманила голову страсть. Мне уже начинало казаться, что ковер – достаточно мягок и уютен, но одежда закончилась как раз вовремя, чтобы следующим шагом я оказалась у кровати. У той самой, половину которой хотел получить Дитрих. Единственное, что я успела сделать еще более-менее сознательно – сбросить с нее покрывало на пол, дальше голова уже окончательно отключилась, уступив место чувствам.
В себя я пришла только вечером, аккуратно укрытая одеялом, заботливо под меня подоткнутым с одного бока. В том, что меня не продует с другой стороны, Дитрих был полностью уверен – ведь там был он сам. Лежал, приобняв меня одной рукой, смотрел и чему-то улыбался. Было странно видеть его так близко и в своей кровати. Странно, но правильно. Я улыбнулась ему в ответ и поняла, что ужасно, просто невыносимо хочу есть. Хорошо, что мы что-то с собой принесли из ресторана. Какой предусмотрительный у меня муж. Вот если бы он ещё сам сходил в прихожую, тогда был бы просто идеальным…
Глава 31
Мое намеренье приготовить утром Дитриху завтрак так намереньем и осталось – я безбожно проспала. Проснулась лишь, когда он, чертыхаясь вполголоса, торопливо одевался, ища свои вещи – с вечера мы их так и не собрали, даже не думали про это, из кровати выбирались лишь поесть и в душ. Не до одежды нам было.
– Ты уходишь? – зачем-то спросила я, хотя и так все было понятно.
– Не ухожу, убегаю, – ответил он. – Спи.
Но кровать без него уже не казалась столь привлекательной, как с ним. Казалось неправильным, что он уйдет, а я повернусь на другой бок как ни в чем не бывало и опять усну. Сон слетел окончательно.
– Подожди, я поесть приготовлю.
– Я опаздываю, – ответил он. – По дороге перехвачу чего-нибудь. Спи.
Он легко поцеловал меня в щеку и сказал:
– До вечера.
– Ключ возьми, – вспомнила я. – А то уйду, а ты под дверью будешь сидеть.
– Куда это ты уйдешь? – с деланным возмущением сказал он. – А кто будет меня ждать?
– Ждать буду, но для этого необязательно сидеть, уставившись в дверь. Что мне здесь делать одной целый день, сам подумай?
Дитрих был уже полностью одет, но уходить не торопился. Было очень заметно, что он борется с желанием забыть про обещание Карлу и остаться. Всего на один день. Что изменит один день в работе Сыска? На который мы могли придумать очень много всего и только для нас двоих. Я попыталась внушить это Дитриху. Но, наверное, плохо пыталась или у него было врожденная устойчивость к ментальной магии.
– Χорошо, – вздохнул он. – Где взять ключ?
– В верхнем ящике тумбы в прихожей.
Вздох разочарования сдержать мне не удалось. Нет, конечно, замечательно, что он такой ответственный, но мы же только вчера поженились.
– Не грусти, Линди, – Дитрих мне подмигнул. – Ночь все равно наша, а я как человек теперь семейный просто обязан что-то на семью зарабатывать, а не валяться целый день в кровати. Хотя, естественно, предпочел бы второе.
Про то, что его больше волнует ситуация с арестом Штефана, он не сказал, но я это и так понимала – не зря же он выдвинул Карлу условие про результат моего сканирования за его подписью. Второй раз Дитрих меня не поцеловал – наверное, побоялся, что решимость пойти на работу испарится, она и так стремительно таяла. Из комнаты он вышел быстро, загремел в прихожей ящиком, который выдвигался с трудом и очень шумно, задвинул его назад. Затем в дверном замке провернулся ключ, сначала его открывая, а потом закрывая. И в квартире стало совершенно тихо. Так тихо, что эта тишина казалась неживой. Не хотелось вставать, куда-то идти и что-то делать. Я притянула к себе подушку, представила, что это Дитрих, обняла ее и попыталась опять уснуть. Но замена оказалась так себе, и сон не шел. Покрутившись немного в кровати, я встала и пошла в душ. Полюбовалась в зеркало на свою счастливую физиономию, повертелась немного перед ним, придирчиво выискивая в себе недостатки, которые мог отметить Дитрих. Вспомнила, как вчера он на меня смотрел, и пришла к выводу, что я – идеальна. Но даже идеальным инорам нужно чем-тo себя занять. Я принялась убирать – всė же вчера мы устроили в квартире знатный бардак, вон сколько мужу пришлось искать свою одежду. Мужу… Богиня, как это все странно. Уборка заняла меня на некоторое время, но работали только руки, а голова оказалась совершенно свободной для размышлений. Нет, я больше не страдала из-за своего поспешного замужества, пусть и приняла решение со скоростью, совсем мне не свойственной. Что сделано, то сделано. Все – назад пути нет, да и не нужен он мне, этот обратный путь. Что толку бегать туда-обратно или вообще стоять на месте? Внутри меня поселилась стойкая уверенность, что решение правильное и жалеть о нем не придется. Поэтому сейчас волновало меня совсем другое – что же случилось с инорой Вернер на самом деле и каким боком в этой истории замешан Штефан. И главное – насколько сильно пострадает Дитрих от того, что туда втянули еще и меня. Но данңых было так мало, что сколько я ни ломала голову, ничего путного не придумала. Какой интерес был у Кремеров, я так и не понимала. Ведь инор Кремер пришел к Дитриху явно для того, чтобы Сыск обратил внимание на Штефана, пусть и таким странным окольным путем. И успокоился он лишь, когда Штефана арестовали. Было ли это связано с книгами иноры Вернер? И были ли они вообще, эти книги, или осталась лишь та, которую нашли в сейфе Штефана?