– Добрый день, инорита.
Кремер возник передо мной, словно вышел из полога невидимости или телепорта. Вот, только что его не было, и раз – появился из ниоткуда. Напугал он меня знатно, но я постаралась взять себя в руки и не сбежать от него, как в прошлый раз. Себя я успокаивала тем, что нахожусь под постоянным наблюдением. Правда, я никого не замечала, но так и должно быть – если не замечаю я, значит, и преступник не заметит раньше времени. Я остановилась и даже постаралась вежливо улыбнуться:
– Добрый день, инор Кремер. Как себя чувствует ваша жена?
– Магдалена? Лучше, чем вчера, намного лучше, – говорил он неторопливо, словно до конца не решил, стоит ли продолжать вчерашний разговор. – Хотя ей очень плохо было после сканирования. Эти менталисты, знаете ли, ужасно грубо работают. Α при тонкой душевной организации моей жены такое отношение недопустимо. И зачем им понадобилось ее проверять? Магдалена – чистейшей души человечек, у нее все на лице написано. Сказала, что ни в чем не замешана, так оно и есть.
– Меня тоже проверяли, – заметила я. Так, ради поддержания разговора.
– Инорита, так у вас хотя бы повод был, – он нехорошо усмехнулся. – А нам он привозил зелья и травы, необходимые для приготовления лекарства.
– И чем вы таким болеете, что гаэррские аптеки вас не устраивают?
– Вам-то что за печаль? Вас должно больше волновать, чтобы вас не обвинили.
– Сканирование показало, что я ни при чем, – ответила я. – Так что и повода волноваться у меня нет.
– Α больше оно ничего не показало? – спросил Кремер с такими вкрадчивыми нотками, что я сразу поняла – вот оно, началось.
– Α что оно должно было ещё показать? – я сделала вид, что удивилась. – Перед законом я чиста, и это главное.
– А закон перед вами?
– Что вы имеете в виду?
– Предлагал җе я вам вчера посидеть в кафе, там и рассказал бы. А сегодня, увы, времени нет – меня дома ждет жена, состояние которой оставляет желать лучшего. Я и так с вами столько времени потерял. Всего хорошего.
И он сделал вид, что уходит. Я растерялась. Как это уходит? Мы уже подготовились к его аресту, а он нам срывает такое важное дело. Не бывать же этому! Я вцепилась в его рукав с силой, которую от себя не ожидала. Ужасно мешала коробка, но бросить ее я не могла.
– Нет уж, инор Кремер, вы мне непременно расскажете, что там сo мной и законом! – возмутилась я. – Меня все эти недоговоренности беспокоят чем дальше, тем сильнее.
– Даже так? – он выразительно посмотрел на мою руку, но вырываться не стал. – Хорошо, инорита, если вы меня проводите домой, я вам все там и расскажу. А то меня гложет беспокойство за Магдалену, знаете ли.
Предложение пойти в супружеский дом Кремеров меня не вдохновило. Зачем создавать лишние сложности тем, кто за мной наблюдает? Εсли они наблюдают, конечно. Я некстати вспомнила, что так никого и не заметила, пока ходила с коробками туда-назад. Профессионализм – это, конечно, здорово, но могли бы хоть показаться для моего успокоения.
– Извините, инор Кремер, но к вам домой я не пойду. Вы меня пугаете, – честно сказала я. – Давайте лучше посидим, как вы вчера предлагали, в ближайшем кафе. Уверена, если бы состояние вашей супруги ухудшилось, вам бы непременно об этом сообщили. Ведь не одна же она там в доме?
– Не одна, – он опять усмехнулся, нехорошо так усмехнулся, одними губами, все остальное было неподвижно. – И все же она меня тревожит. Инорита, да что с вами может случиться в доме, полном прислуги?
Легкое покалывание артефакта показало, что меня активно, но незаметно прощупывают. Пусть старается. Все равно для мага его уровня сейчас сложно заметить что-то, кроме Дитрихова ментального артефакта. Все остальное так замаскировали, что только маг очень высокого уровня может что-то заподозрить. Кремер же таким не был. Разве что сам очень сильно замаскировался.
– Не знаю и узнавать не хочу, – твердо ответила я. – Мало ли, вдруг вы используете для своего лекарства не только орочьи зелья и редкие травы, но и кровь заманенных в дом инорит. Этак зайду я к вам, а назад не выйду.
Теперь Кремер рассмеялся по – настоящему. Видно, здорово его развеселило мое предположение. Но мне было не до смеха. Он и раньше меня пугал, когда я о нем ничего не знала, а уж теперь… Нет, ему я не дам ни единого шанса что-то со мной сделать.
– Инорита, из вас качественного ингредиента не получить, вы об этом побеспокоились заранее, – не слишком галантно заметил он, когда отсмеялся.
Но в настроение пришел благодушное. Наверное, от того, что сказал гадость, на которую мне ответить было нечего. Пришлось сделать вид, что я ее не поняла.
– Возможно, вам и некачественный сгодится. Как алхимик с Золотым дипломом могу сказать точно – нет такого ингредиента, который нельзя использовать. Γлавное, его правильно получить и очистить.
– Какие интересные у вас познания, инорита Мельсбах. Даже удивительно, что в Сыске после глубокого сканирования вам ничего не предъявили.
Он уже никуда не торопился, совершеңно забыв про бедную Магдалену, и разглядывал меня, чуть склонив голову набок, как бы удивляясь, что меня до сих пор не арестовали.
– Знать – не значит непременно использовать, – возразила я. – Да и не такие уж они у меня глубокие, эти столь восхитившие вас познаңия.
– Всегда, рано или поздно, захочется проверить, узнать, так оно или не так, – его бархатистый голос не подкреплялся ни малейшей толикой магии и все же был очень убедителен. – Знания – это власть. Сила и власть. Вы слишком молоды, чтобы это понять, инорита. Чем больше знаете, тем больше ваша власть… над магией, над материей, над людьми. Что вас больше привлекает, инорита?
– Я никогда не буду использовать свои знания во вред другим, – твердо ответила я.
– Разве я говорил про вред? Власть, используемую во благо, вы не приемлете?
Разговор пошел совсем не туда, куда было нужно мне и Сыску. Мне не нужны философствования не совсем адекватного инора, в идеале мне нужно, чтобы он четко и ясно сказал, что кому и как он сделал, а потом попытался использовать свои знания по ментальной магии на мне. И не просто использовать, а так, чтобы это было для него неудачно, а Сыску дало возможность записать и предъявить ему обвинение. Я все также не отпускала его рукав. И коробку продолжала удерживать. Было ужасно неудобно, но я твердила себе, что это ненадолго.
– Приемлю, – ответила я. – Но мы совсем отвлеклись от того, что вы мне хотели рассказать. Или Сыск использовал свою власть мне во благо, что вы пытаетесь до меня донести?
– Сыск… – он чуть брезгливо поморщился. – Эта машина уже давно устарела и слишком медленно действует. Не замечают очевидного, пока их носом не ткнешь. Да и то, так и норовят выпустить преступника на волю, чтобы он и дальше безнаказанно творил зло.
– Это вы про Штефана?
– А вы проницательны, инорита Мельсбах, – он мне подмигнул. – Действительно, не зря же вас взял на работу Хартман. Наверняка не только за красивые глаза.
Но больше говорить ничего не стал. Пришлось мне брать инициативу в свои руки:
– Инор Кремер, может мы все же дойдем дo кафе? Я даже могу вам чай оплатить, настолько ваши намеки меня заинтриговали.
– Вот еще. Я в состоянии оплатить счет сам. Хорошо, – он подергал свой рукав и укоризненно на меня посмотрел, когда я и не подумала его отпустить, – давайте свою коробку. Я приглашаю вас на чай.
Коробку я ему вручила с огромной радостью – хоть и не тяжелая, но оңа уже изрядно мне надоела. Таскалась я с ней исключительно ради встречи с этим кавалером, так что пусть теперь он помучается. Кремер легко удерживал коробку одной рукой и страдальцем не выглядел. Напротив – излучал довольство, словно все идет по плану, давно продуманному и потому – безукоризненному.