Я мельком взглянула на девушку, но та, опустив голову, по-прежнему перебирала бумаги. Юноша говорил по телефону в противоположном конце комнаты. Казалось, они меня не слушают.
Ной Филбен нахмурился.
— Интересно, — проговорил он, обдумывая мои слова. — Может, пройдем в мой кабинет?
Он указал на коридор, в конце которого была дверь. Ну уж нет, меня не затащить в какой-то кабинет в дальнем углу этого офиса. Туда я не пойду ни с этим мужчиной, ни с кем другим, ведь там могло произойти что угодно. Я постаралась улыбнуться как можно дружелюбнее и махнула на скамейку возле входа.
— О, я не отниму у вас много времени. Могли бы мы поговорить всего минутку, вон там?
Он пожал плечами и приглашающе протянул руку в сторону скамейки:
— Как пожелаете. После вас.
Я медленно опустилась на скамью, ни на секунду не сводя глаз с лица мужчины. Ной Филбен садиться не стал. В ту же секунду я пожалела, что села сама, — теперь он нависал надо мной, словно башня. Скрестив руки на груди, он прислонился спиной к стене, не обращая внимания на висевшую там доску объявлений со словами «Приходите помолиться с нами». Буквы, вырезанные по трафарету из цветной бумаги, слегка всколыхнулись от ветерка.
— Откуда вы знаете миссис Данхэм? — спросил мужчина все с той же ленивой улыбкой.
— Мы вместе росли, а я здесь проездом по делам. Слышала, она одна из ваших прихожанок.
— Именно так, — ответил он, не отрывая от меня взгляда.
Очевидно, Ной Филбен не собирался сам что-то про нее рассказывать.
— Я пытаюсь с ней связаться, но дома ее не оказалось. Вот я и подумала, может, кто из церкви знает, где она, — проговорила я притворно непринужденным голосом.
Да, актрисой мне не бывать. Я ощутила, как неудержимо краснею, явно проваливая свою роль.
Ной подался вперед. Улыбка исчезла, на долю секунды мне почудилась в его глазах угроза, хотя я старалась убедить себя, что сама все придумала. Я буквально вжалась в спинку скамейки под его тяжелым пристальным взглядом. Затем Ной Филбен выпрямился и вновь улыбнулся. Не знаю, заметил ли он мою реакцию.
— Понятия не имею, — ответил он. — Уже несколько недель ее не видел. Совсем не похоже на Сильвию, пропускать… службу. Один Господь ведает, где она. Но… э… если что-то о ней услышите, сообщите мне, хорошо? Я очень переживаю за своих прихожан. Мне бы хотелось знать, что с ней все в порядке.
Ной вновь прислонился к стене, расслабленный и спокойный, как удав.
— Разумеется, обязательно сообщу. В любом случае спасибо.
От его взгляда меня прошиб холодный пот, а желудок просто завязался в узел. Я вдруг стала задыхаться. Симптомы были до боли знакомыми. Я знала, к чему все идет, и не могла позволить этому человеку увидеть мою панику. Из последних сил я вскочила со скамейки и попятилась к двери, доставая из кармана ключи от машины.
Перебарывая подступающие слезы, я робко улыбнулась, кивнула и по-быстрому помахала рукой на прощание, затем толкнула стеклянную дверь, которая вела на парковку. Те двое так и не подняли головы. Не знаю, может, виной мое воображение, но мне показалось, я услышала за спиной смех Ноя Филбена — грубый, без капли радости.
Глава 10
На обратном пути в Нью-Йорк в самолете я пыталась уснуть, чтобы предотвратить приступ паники, но вместо этого все время думала об исчезновении Сильвии Данхэм. Может, мне стоило поговорить с Джимом, позволить ему заняться этим и выяснить, где она. Но я знала, что по закону у полиции нет оснований искать Сильвию, пока кто-нибудь из близких не подаст заявление о пропаже. Возможно, она просто уехала на некоторое время из города.
Пройдя шесть кварталов от метро, я с радостью увидела свой дом. А перетащив чемодан за порог, тотчас же почувствовала облегчение. Только в это мгновение я поняла, сколько моральных сил забирает мое расследование.
Затем я заметила Боба: вахтер отчаянно жестикулировал мне. Приложив палец к губам, он указал на женщину, стоящую в углу с мобильником возле уха. Не успела я понять, что пытается сказать мне Боб, как женщина повернулась и посмотрела на меня.
— Сара? — слегка неуверенно спросила она и выключила телефон.
Очевидно, Боба озадачило ее обращение.
— Трейси! Ты приехала, — ошарашенно ответила я.
Боб перевел изумленный взгляд с меня на нее. Я прожила в этом доме шесть лет и не принимала иных посетителей, кроме родителей, моего психотерапевта и Джима Маккорди. И вот в холле передо мной стояла миниатюрная девушка с внешностью музыканта панк-рока — крашеные черные волосы, кожаная куртка с заклепками, черные лосины, высокие ботинки со шнуровкой, тату и пирсинг по всему лицу. К тому же я знала ее.