Я: Как прошел твой день?
Поппи: Просто отлично.
Я: Ничего, если я приду в ресторан поужинать?
Поппи: Конечно. Это прекрасно.
Я: У тебя все хорошо?
Поппи: Я в порядке.
В порядке. Все было чертовски не в порядке. Но если она думала, что сможет отгородиться от меня, то Поппи Мейсен было чему поучиться.
Я никуда не собирался уходить.
Я знал, что, вступая с ней в это дело, дорога будет трудной. Что ей предстояло преодолеть больше, чем я мог себе представить. Я должен был дать ей время. Итак, ожидая, пока она поймет, что я стал новой константой в ее жизни, я был здесь и смотрел видеозапись.
И чинил тот старый грузовик.
Я и забыл, как сильно мне нравилось возиться с классическими автомобилями. Как весело мне было в детстве, когда мы с отцом работали над старыми колотушками. Помимо моих кратких встреч с Поппи, этот грузовик давал мне то, чего я с нетерпением ждал в конце каждого долгого дня.
В конце концов я взял его с собой в родительский дом, потому что у папы были инструменты получше и гараж побольше. Он был более чем счастлив расстаться с гаражным помещением, взволнованный возможностью участвовать в проекте вместе со мной. Мама была счастлива, потому что последние две недели я был там почти каждый вечер.
Каждый вечер, за исключением тех случаев, когда Поппи приходила на уроки игры на укулеле.
В те ночи я давал ей немного пространства.
— Тебе следует убраться отсюда. — Мэтт выключил телевизор.
— Я думаю, что так и сделаю. — Уйти казалось чертовски хорошей идеей. Мне нужно было какое-то время побыть вдали от этой комнаты. Немного времени, чтобы обдумать это дело. — Увидимся в понедельник.
Мэтт кивнул, когда мы оба встали и пошли обратно к своим столам в офисе. Я не стал терять ни секунды, схватил со стола ключи, солнцезащитные очки и бумажник и убрался к чертовой матери из участка.
В ту минуту, когда я выехал с парковки, моя головная боль начала ослабевать. Я подумывал о том, чтобы пойти домой, но, когда я проезжал мимо круглосуточного магазина, у меня появилась идея получше. С упаковкой холодного пива на пассажирском сиденье я поехал к родителям домой, чтобы провести вечер, работая над грузовиком Джейми Мейсена.
Было еще рано — всего четыре часа пополудни, — когда я добрался до дома мамы и папы, а это означало, что гараж был в моем полном распоряжении. Папы еще не было дома, а мама преподавала в своей студии. Итак, я вошел, снял пистолет и значок, затем сменил свое поло департамента полиции Бозмена на простую белую футболку, которую спрятал в багажнике своего грузовика. Я откупорил банку пива и принялся за работу, позволяя звону инструментов по металлу заглушить тихие выстрелы из видео с убийством, которое я смотрел так много раз.
Три часа спустя я полностью выпотрошил салон машины. Сиденье было вынуто вместе с половицами. Рулевое колесо и дверные панели исчезли. Я даже снял радиоприемник, бардачок и датчики движения. Единственное, что осталось, — это черная приборная панель, которая была в хорошем состоянии, но нуждалась в тщательной чистке и кондиционере.
Поскольку внутри, по сути, была оболочка, я начал с более мелких деталей, используя отвертку, чтобы снять солнцезащитный козырек со стороны водителя. Я как раз ослабил один винт, когда козырек открылся и на пол упала фотография.
Я отложил отвертку и вытер руки о джинсы, прежде чем поднять фотографию.
Это была фотография Поппи и Джейми из колледжа. Джейми обнял Поппи за грудь, положив подбородок ей на плечо. Они оба улыбались в камеру, стоя в переполненном ряду на футбольном стадионе университета Монтаны.
Черт. Она выглядела счастливой. Такой чертовски счастливой.
Мое сердце сильно забилось, когда я изучил лицо Поппи. Она не сильно изменилась со времен колледжа. Часть юности, которая была у нее на фотографии, исчезла — и боль стерла часть ее невинности, — но сейчас она была так же прекрасна, как и тогда.
Такая же красивая, но далеко не такая счастливая.
Я хотел снова увидеть такую неподдельную радость на ее лице. Я хотел быть тем человеком, который вызовет ее.
Я. Не Джейми.
— Привет.
Мой взгляд метнулся к двери гаража. Я так увлекся разглядыванием ее фотографии, что не услышал, как сама женщина вошла внутрь. Но она была там. Моя милая Поппи. Солнце окружило ее янтарным ореолом, и мое сердце совершило этот странный двойной удар, прежде чем я обрел дар речи.
— Привет.
— Извини, если я тебя напугала. — Она направилась к дальней стене, где выстроились в ряд все папины верстаки с инструментами.
— Все в порядке. — Я обогнул капот грузовика, чтобы присоединиться к ней, протягивая фотографию. — Вот. Я только что нашел это.
Она взяла фотографию и улыбнулась.
— Посмотри, какими молодыми мы были. Кажется, это было целую жизнь назад. — Одним пальцем она коснулась лица Джейми, затем отложила фотографию в сторону на верстак.
Я ждал, гадая, когда же я наткнусь на стену, которую она возвела между нами, но она удивила меня, положив обе ладони на крышку скамейки и подпрыгнув, чтобы сесть.
Означало ли это, что она перестала отгораживаться от меня? Перестала избегать меня? Потому что это перевернуло бы мою долгую, дерьмовую неделю с ног на голову.
— Знаешь, — сказала она, — я думаю, что эта фотография была сделана, когда я в последний раз была на футбольном матче «Бобкэт». Я вроде как хочу увидеть расширенный стадион. Ты бы пошел со мной на игру этой осенью?
— В мгновение ока.
Это вызвало у нее улыбку, которую я не видел слишком долго.
Черт, как же я скучал по ней последние две недели. По этой улыбке. Ее смеху. Ее безумным жестам руками. Дистанция, которую она установила между нами, убивала меня.
Она указала на грузовик.
— Как продвигается работа?
Я повернулся и прислонился к скамейке, прижавшись бедром к ее колену.
— Хорошо. Я думаю, что смогу сам сделать весь салон. Я смог заказать новое сиденье и все комплектующие к нему. На следующей неделе ко мне приедет парень, чтобы заменить лобовое стекло, и я спросил папиного приятеля, не может ли он помочь с кузовом и покраской.
— Мне жаль, что я ничем не могу помочь. Но ты ведь отслеживаешь, сколько я тебе буду должна, не так ли?
— Конечно.
Какой бы ни была итоговая сумма, я поделю ее пополам. Она ни за что не будет платить за весь этот грузовик, что бы она там ни говорила. Не тогда, когда она пыталась управлять новым бизнесом, чтобы содержать своих сотрудников и себя саму.
— Я думаю, мне лучше попросить тебя сохранять квитанции.
Я усмехнулся. Меня никогда не переставало удивлять, насколько хорошо она могла читать мои мысли.
— Итак, что нового? Все идет хорошо?
— Я в порядке. — Она кивнула. — На самом деле я только что закончила урок с твоей мамой и увидела твой грузовик, поэтому захотела поздороваться.
Мои брови сошлись на переносице.
— Я думал, у тебя уроки по вторникам.
— Так и есть, но я попросила поменять расписание на этой неделе. Я взяла отгул на весь день из-за назначенной встречи. — Она потянулась к воротнику своей толстовки. Сегодня на ней не было обычной футболки с эмблемой ее ресторана. Вместо этого на ней было что-то вроде спортивного лифчика, а сверху — свободная толстовка с короткими рукавами. Воротник был скроен таким образом, что ниспадал с одного ее плеча, дразня меня участком безупречной кожи.
Когда она широко распахнула воротник, я сунул руку в карман, чтобы не поддаться искушению потрогать и узнать, какая у нее шелковистая кожа. Мой член дернулся под застежкой-молнией, когда она продолжала опускать воротник все ниже и ниже, растягивая его так, что ее плечо было полностью обнажено.
— Видишь? — Она повернулась ко мне спиной, и я наклонился ближе.
— Ты сегодня сделала татуировку?
Она кивнула и оглянулась через плечо.
— Мою первую и единственную. Это очень болезненно.
Я ухмыльнулся.
— Я поверю тебе на слово.
— Никаких татуировок?
Я покачал головой.
— Пока нет. Я просто не могу придумать ничего такого, что я хотел бы нарисовать. — Я указал на ее толстовку, желая придержать ее, чтобы рассмотреть поближе. — Можно?