Но… медленно. Ей нужно было помедленнее.
Поэтому вместо того, чтобы полностью ввести ее в свою жизнь, как я хотел, я помогу ей найти приличную квартиру, в которой она могла бы жить — пока.
— Это первое место, на которое ты обратила внимание?
— Ты имеешь в виду, пыталась посмотреть? — Она ткнула меня локтем в ребра.
Я усмехнулся, борясь с желанием притянуть ее к себе и обнять.
— Нет, — вздохнула она. — На этой неделе я заглянула еще в два места. Ты хоть представляешь, как трудно найти приличную квартиру в Бозмене? Все хорошие места уже заняты студентами колледжей и людьми, переезжающими в город. И поскольку ты только что наложил вето на мой лучший вариант, я возвращаюсь к исходной точке.
— Мне жаль.
Она ухмыльнулась.
— Лжец.
— Ты права. Я не сожалею. Как насчет того, чтобы я загладил свою вину и помог тебе просмотреть объявления об аренде?
— Лаааадно. — Она прищурилась, когда мы остановились у ее машины. — Ты просто хочешь просмотреть мой список и отфильтровать его до тех, которые сочтешь приемлемыми.
— Виноват, — ухмыльнулся я, — но мое предложение все еще в силе. Как насчет того, чтобы я пришел завтра в ресторан на ужин и помог тебе составить список?
Она одарила меня своей самой яркой улыбкой, благодаря которой все ночи в одиночестве стоили того.
— Это свидание.
— Попробуй это. — Поппи поставила передо мной банку. На дне было что-то похожее на чили, а сверху — слой кукурузного хлеба.
Я взял ложку из крошечной баночки с салатом из киноа, который только что уничтожил, и принялся за него.
— Ну? — спросила она, пока я жевал. — Достаточно хорошо для осеннего меню?
Я проглотил свой кусок и кивнул.
— Хорошо. Правда хорошо. Добавляй.
Она улыбнулась и забрала у меня банку, прежде чем я успел взять еще кусочек.
— Эй! Я собирался это съесть.
— Одну секунду. — Она подняла палец и исчезла обратно на кухне.
— Черт возьми, женщина, — выругался я, когда она захихикала из-за вращающейся двери.
Она заставляла меня пробовать новые рецепты с тех пор, как я пришел сюда тридцать минут назад. Теперь, когда наступил сентябрь, у нее была задача составить осеннее меню, и я был ее подопытным кроликом. За исключением того, что единственное, что она на самом деле позволяла мне есть, была гребаная киноа.
Не то чтобы это было плохо. Как и все, что она готовила, это было вкусно. Но я был любителем мяса с картошкой. Я хотел гребаный чили и кукурузный хлеб. Или тушеную говядину, которую она принесла. Или домашний куриный суп с лапшой. Только не киноа с красным перцем и цуккини.
Когда она вернулась через несколько мгновений, у нее было три новые банки.
— Если ты заберешь это у меня, — я одарил ее своим лучшим хмурым взглядом, — я устрою бунт.
Она рассмеялась, ставя на стол банку с чем-то похожим на запеченный зити (прим. ред.: запеченный зити — популярная запеканка с пастой зити и неаполитанским соусом на томатной основе, характерным для итало-американской кухни). В следующей банке был мой любимый куриный пирог, а в последней — чизкейк с начинкой и каким-то карамельным сиропом.
— Я не хотела, чтобы ты слишком наелся во время моей дегустации, но я уже все приготовила. Это ты можешь просто съесть.
— Наконец-то. — Я начал с чизкейка, без промедления расправившись с ним, прежде чем приступить к остальным блюдам. Когда я закончил, она отнесла посуду обратно на кухню, а затем обошла стойку с моей стороны, неся газету и свой ноутбук.
— Хорошо. — Сначала она протянула мне газету. — Зеленые звезды — это те объявления, которые мне нравится. Красные — это возможно.
Мне потребовалось меньше минуты, чтобы полностью отбросить все красные, поскольку они были в основном в районах, где учатся студенты, и все зеленые звезды, кроме двух.
— Не пользуйся услугами этой компании по управлению недвижимостью, — сказал я ей, указывая на одну из зеленых звездочек, которые я зачеркнул. — Я слышал, что у них есть привычка воровать депозиты людей, и они настоящие придурки, когда дело доходит до обслуживания.
Она нахмурилась.
— Ну, тогда нам не нужно искать в Интернете. Больше смотреть нечего.
— Насколько отчаянно ты хочешь переехать?
— Не отчаянно. — Поппи изучала мое лицо, ее взгляд блуждал от моего, вниз по носу и ко рту. — Отчасти отчаянно. — Она покачала головой. — Я не знаю. Жаль, что я не подумала об этом раньше, до того, как все забрали ребята из колледжа.
— Да. Время ты выбрала неудачное.
Было начало сентября, и учеба в колледже снова была в разгаре. Кофейни по всему городу были битком набиты учащимися. Пробки превращались в кошмар, если вы подъезжали к университету ближе чем на милю. А свободных помещений для сдачи в аренду не существовало.
— Мне жаль. — Я накрыл ее руку, лежащую на стойке.
Она повернула ладонь вверх и переплела свои пальцы с моими.
— Все в порядке.
— Коул? — раздался позади нас резкий голос.
О, черт. Я знал этот голос.
Али.
Как я и ожидал, она стояла в пяти футах от нас, когда мы с Поппи обернулись. Ее глаза были прикованы к нашим сцепленным рукам.
Я улыбнулся, надеясь, что она будет спокойна и не поставит нас в неловкое положение.
— Али.
Но нет.
Она скривила рот и одарила Поппи убийственным взглядом — таким же взглядом, который я получал всякий раз, когда оставлял свое полотенце на полу в ванной.
Али прошла оставшееся расстояние и встала прямо рядом со мной.
— Кто это?
— Поппи, познакомься с Али. Али, это Поппи, а это ее ресторан.
Поппи высвободила свои пальцы из моих и встала, протягивая руку Али.
— Привет. Приятно познакомиться. Могу я принести вам что-нибудь поесть или попить?
Али уставилась на руку Поппи, затем скрестила руки на груди и перевела этот взгляд на меня.
— Это не заняло у тебя много времени, не так ли?
— Али, не надо.
— Нет, давай без «не надо». — Она расцепила руки и ткнула пальцем мне в плечо. — Ты мог хотя бы немного подождать. Мы были вместе два года, Коул. Два года. Как ты мог уже начать двигаться дальше? Неужели наши отношения ничего для тебя не значили?
Я посмотрел на Поппи, надеясь, что она сможет прочесть «Мне жаль» в моих глазах. Последнее, чего я хотел, — это привнести драму в ее жизнь, но, зная Али, она не собиралась облегчать мне задачу.
— Все в порядке. — Взгляд Поппи смягчился: — Я дам вам, ребята, поговорить. — Затем она попятилась, исчезнув на кухне и отправив Хелен присмотреть за стойкой.
Когда она ушла, я встал, указывая на дверь.
— Давай выйдем поговорить на улицу. — Каким-то чудом Али последовала за мной, не сказав ни слова, хотя и фыркала у меня за спиной, пока мы шли. К тому времени, как мы вышли на тротуар, ее гнев сменился болью.
— Прости.
Она кивнула, и по ее щекам потекли слезы.
— Не плачь. — Моя мольба ничего не дала, но, с другой стороны, Али всегда была плаксой. Всякий раз, когда мама, или моя сестра, или Поппи плакали, это, черт возьми, чуть не разбивало мне сердце. Слезы Али, с другой стороны, перестали беспокоить меня год назад — отчасти потому, что она использовала их для манипуляций, отчасти потому, что никогда не пыталась дать им отпор.
Одна из причин, по которой я до чертиков восхищался Поппи, заключалась в том, что она изо всех сил старалась не плакать. А если она это делала? Значит, что все было действительно плохо.
Но все же я не хотел, чтобы Али плакала. Я не хотел причинять ей боль.
— Я никогда не хотел причинить тебе боль.
Она кивнула, поднимая руку, чтобы смахнуть слезу.
— Конечно. Как скажешь.
— Мы просто… у нас бы ничего не вышло. Я думаю, в глубине души ты знаешь, что это правда.
— А я должна? — Она заглянула в ресторан и шмыгнула носом. — А что насчет нее? Как ты думаешь, у вас двоих получится? Или ты собираешься сделать с ней то же, что сделал со мной? Заставишь ее влюбиться в тебя и даже не попытаешься отступить.
— Али, — прошептал я. — Я правда пытался. — Я два чертовых года пытался сказать: «Я люблю тебя», но этого просто не произошло.