Захлопнув дверь, забыв обо всем, что связано с сексом и поцелуями, и о том, как выглядела задница Коула в джинсах сегодня вечером, я последовала за ним в холл, когда он начал свою экскурсию.
— У хозяина раньше было две комнаты. — Он постучал в стену, ведя меня по коридору. — Я переделал одну из них в ванную и кладовку.
Я провела рукой по двери, заглядывая в гостевую спальню.
— Мне нравится, что ты сохранил оригинальные двери и отделку.
— Мне тоже. Строительной бригаде было нелегко привести их в порядок, но это стоило потраченного времени.
Коул жил в более старом районе в центре города Бозман. В отличие от моего дома, расположенного в одном из самых новых районов города, дома в этом районе были наполнены характером и окружены столетними деревьями.
Отделка и двери были насыщенного коричневого цвета, похожего на цвет восстановленных паркетных полов. Лепнина в виде короны, выкрашенная в белый цвет в тон стенам и потолкам, была толстой и украшена резьбой с замысловатым рисунком, отсутствующим в новых домах. А старые дверные ручки из латуни и стекла были тем, на что сейчас люди потратили бы целое состояние.
Показав мне еще одну свободную спальню и ванную комнату, Коул повел меня вниз по лестнице, расположенной в центре дома. Как и наверху, очарование старого стиля было восстановлено и смешано с роскошью современной жизни.
Камин в гостиной был полностью выложен из оригинального кирпича, но каминная полка была заменена, чтобы вместить широкий телевизор. Он сохранил старинную люстру в прихожей, но добавил встроенное освещение, чтобы сделать пространство светлее. И он приказал снести пару стен, открыв планировку этажа, чтобы разместить более крупную и удобную мебель.
Все в доме Коула плавно перетекало из гостиной в столовую, а затем в кухню моей мечты.
— Это прекрасно. — Я провела рукой по серо-белой мраморной стойке. У него было все. Сверкающие приборы из нержавеющей стали. Первоклассная газовая плита. Нетронутые белые шкафы. В тот момент, когда я ступила на плитку пола в черно-белую клетку, у меня возникло желание начать готовить.
— Боюсь тебе сказать, что я почти не пользовался этой кухней с тех пор, как обновил ее.
Я ахнула.
— Как тебе не стыдно, Коул Гудман.
— Может быть, ты поможешь мне обкатать ее.
Обкатать ее.
Он имел в виду мои кулинарные способности, но картинка, которая промелькнула у меня в голове, не имела никакого отношения к еде. Я увидела себя сидящей на кухонном столе, обнаженной, с Коулом между моих ног, его член был глубоко внутри меня, а я стонала в потолок.
Горячая волна разлилась по моим плечам и вниз по спине, когда у меня запульсировало между ног. Мои соски затвердели под лифчиком, напрягаясь под тонкой подкладкой, когда мой взгляд переместился на Коула.
Он наблюдал за мной, его глаза потемнели, как будто он увидел ту же самую неприличную картинку в своем воображении. Его грудь поднималась и опускалась при коротких вдохах, а руки были сжаты в кулаки по бокам — как будто он держался на своей стороне кухни.
Мой взгляд опустился к его рту, не в силах отвести взгляд от его мягких розовых губ.
Мне захотелось поцеловать его. Я так сильно хотела поцеловать его, что все беспокойство, нерешительность, за которые я держалась последние пару месяцев, просто… исчезли. В моей голове не было места ни для чего другого, кроме как заставить Коула поцеловать меня.
Медленно мои руки опустились по бокам, и, не сводя глаз с его лица, я слегка изогнула запястья.
Мой сигнал.
Коул наблюдал за моими руками, пока я крутанула их раз, потом другой, прежде чем он с трудом сглотнул.
— Поппи. — Его голос был грубым и глубоким. — Ты уверена?
Я кивнула.
— Поцелуй меня, Коул.
Двумя огромными шагами он сократил расстояние между нами. Его руки зарылись в мои влажные волосы, а ладони прижались к моему подбородку. Затем его губы прижались к моим.
По моему телу пробежала дрожь, когда его язык прошелся по моей нижней губе, заставляя мой рот открыться. Когда мои губы приоткрылись, его язык проник внутрь. И он был таким вкусным — лучше всего, что я когда-либо могла приготовить на этой кухне.
Я застонала ему в рот, когда его язык начал исследовать меня. Мои руки крепко вцепились в его рубашку, удерживая, когда его руки оставили мое лицо и обхватили мою спину.
Коул притянул меня так близко, что каждый дюйм его тела был прижат ко мне. Его крепкая грудь. Его мускулистые бедра. Его член напрягся под джинсами.
Своим ртом, пожирающим мой, Коул разжег во мне огонь, который долгие годы был лишь тлеющими углями. Ожог был таким горячим, что я едва могла его вынести. Итак, движимая желанием, я целовала Коула изо всех сил. Я прижала его ближе, притягивая и втягивая в себя, но этого было недостаточно. Я подалась бедрами вперед, прижимаясь к нему, надеясь на облегчение, но трение только раздуло пламя.
Я отпустила рубашку Коула и провела руками по его заду, сильно сжимая, когда добралась до его идеальной задницы. Когда Коул застонал, гул вибрировал у меня в горле, заставляя меня снова сжаться, на этот раз еще сильнее.
Одну секунду его язык волшебным образом ласкал мой, а потом все исчезло. Он оторвался от меня, тяжело дыша, когда я сделала то же самое.
— Черт возьми, женщина. — Он прижался своим лбом к моему. — Боже, я мог бы целовать тебя вечно.
Мои легкие вздымались, когда я пыталась наполнить их воздухом.
Руки Коула пригладили волосы, упавшие мне на щеки, заправляя их за уши.
— Но нам лучше притормозить.
Он был прав — нам следовало притормозить, — но я скучала по его губам. Я так сильно хотела их вернуть, что чуть не расплакалась.
Потому что это был лучший поцелуй, который у меня когда-либо был в жизни.
За всю мою жизнь.
Ни один мужчина, даже Джейми, никогда не целовал меня с такой страстью.
Волна эмоций взорвалась в моей груди и вырвалась изо рта в виде рыдания. Из-за интенсивности поцелуя и осознания того, что я только что освободилась от своего мужа, я не смогла сдержать последовавший за этим крик. Или тот, что был после этого. Или слезы, наворачивающиеся на мои глаза.
Я прикрыла рот рукой, когда скатилась первая слеза. И когда вторая капля потекла по моей щеке, Коул притянул меня в свои объятия.
— Мне жаль, — заплакала я, зарываясь лицом в его рубашку.
Мне было жаль, что я плакала после нашего невероятного поцелуя. Мне было жаль, что я испортила наш интимный момент. Но больше всего мне было жаль, что я не сожалела о том, что поцеловала Коула.
Я отпускала Джейми.
И это снова разбило мне сердце.
— Все в порядке, — прошептал Коул мне в волосы. — Все в порядке. Я держу тебя. Выпусти это наружу.
С его разрешения я не пыталась бороться с болью. Я плакала в его рубашку, орошая его плечо своими слезами и влажными волосами. Я наслаждалась комфортом его рук, пока не набралась достаточно сил, чтобы остановиться.
— Мне жаль, — прошептала я в его рубашку, прежде чем откинуться назад и вытереть глаза.
Он положил ладонь мне на щеку.
— Никогда не жалей.
— Я жалею не о поцелуе. Пожалуйста, знай это. Это просто… тяжело.
— Я знаю.
Я посмотрела в его глаза, такие добрые и сострадательные, и снова чуть не расплакалась. Он был мечтой. Как я нашла мужчину, который был таким понимающим и терпеливым, который видел меня так ясно? Это было не что иное, как чудо.
Я судорожно вдохнула и задержала дыхание на долгое мгновение, сдерживая свои эмоции. Когда я выдохнула, я позволила своим плечам опуститься, а затем выпрямился во весь рост.
Я ненавидела плакать на глазах у других. Я ненавидела чувствовать себя слабой и жалкой. Я ненавидела себя за то, что чувствовала себя настолько управляемой своими эмоциями. В течение пяти лет я чувствовала, что теряю контроль, и каждый раз, когда я начинала возвращать этот контроль, это так часто заканчивалось моими слезами.
Я была измучена. Слезы были изнурительными.
Я больше не хотела плакать. Я больше не хотела грустить. Я не хотела причинять боль.