У меня скрутило живот, когда я подумал о той ночи. Мне повезло, что все не обернулось хуже. Что я никому не причинил вреда. Что я не причинил себе вреда. Как бы то ни было, я даже не разбил свой грузовик.
— Офицер, который нашел меня, мог бы отвезти меня прямо в тюрьму. Она могла бы привлечь меня к ответственности за вождение в нетрезвом виде, и моя будущая карьера полицейского была бы закончена. Но она этого не сделала. Она ткнула пальцем мне в лицо и сказала: «Это твой единственный раз». Потом она отвезла меня домой, но не в общежитие, а в дом моих родителей, и целый месяц хранила ключи от моего грузовика.
— Твои родители были в бешенстве?
— Хуже, — вздохнул я. — Они были разочарованы.
И с той ночи я старался никогда больше их не разочаровывать. Я серьезно отнесся к учебе. Я улучшил свои оценки и держался подальше от неприятностей до окончания университета и поступления в академию. И все потому, что мне дали шанс.
— Итак, ты получил один шанс и теперь отдаешь их.
Я кивнул.
— Если того потребует ситуация. Я уважаю закон, и у нас есть правила не просто так, но мир не черно-белый. Некоторые люди, такие как Айзек, заслуживают второго шанса.
Рука Поппи коснулась моего лица.
— Как же мне так повезло, что я нашла тебя?
— Все наоборот, красавица.
Она наклонилась вперед, прижимаясь своими мягкими губами к моим, когда кухонная дверь распахнулась.
— Снова целуетесь? — хихикнула Молли.
— Всегда. — Я обнял Поппи за талию, стащил ее со стула и зажал между своих ног, чтобы завладеть ее ртом. На этот раз в нашем поцелуе не было ничего нежного или сладкого. Этот был горячим и глубоким — поцелуй, от которого Поппи тяжело задышала, Молли закатила глаза, а мой член затвердел под молнией.
— Тебе лучше принести мне тот банановый хлеб, — прошептал я. — Иначе я найду что-нибудь еще поесть, и мы не пойдем на футбольный матч.
Поппи наклонилась к моему уху.
— Я заключу с тобой сделку. Ты пробуй банановый хлеб, а позже я попробую кое-что другое.
Я застонал прямо в ее губы. Я любил эту женщину.
И поскольку я все еще не был уверен, стоит ли мне это говорить, после игры я бы показал ей, насколько сильно.
— Что, если они меня уронят?
Я поцеловал встревоженную Поппи в лоб.
— Они не собираются тебя ронять. Если ты почувствуешь, что начинаешь падать, просто опусти ноги.
Мы стояли в людском море. Семнадцать тысяч болельщиков «Бобкэт» и «Гризли» не сводили глаз с футбольного поля, но я не мог отвести взгляда от красоты рядом со мной.
После того, как мы вышли из ресторана, Поппи натянула толстую черную шапочку, и ее волосы рассыпались по плечам свободным каскадом до талии. Ее нос покраснел от холода, и она куталась в свое серое зимнее пальто. Ее джинсы были заправлены в пару черных ботинок высотой до колен.
Она выглядела счастливой.
И у меня была фотография, подтверждающая это.
За последние несколько месяцев я сделал много снимков для Поппи — те, которые она могла бы считать своими ежедневными, — но сегодняшний был моим любимым. Она была такой же, как и фотография, которую я сделал месяц назад, где они с Назбу обнимались и спали на моем диване.
Одобрительные возгласы толпы отвлекли мое внимание от Поппи. Это было всего лишь первое поражение, но «Бобкэт» приближались к финишной зоне.
— В следующий раз, когда мы забьем гол, я подниму тебя.
— Хорошо, — выдохнула она.
Мы снова сосредоточили свое внимание на игре и молча стояли, пока дети вокруг нас подбадривали игроков и ругались в адрес судей. Когда мы добрались до игры, я решил отказаться от наших мест с билетами и протиснуться в битком набитую студенческую секцию. Это было дико и безумно — чертовски шумно, и мне приходилось стоять боком, — но это было лучшее место для Поппи, чтобы делать свое дело.
Как я и подозревал, «Бобкэт» не потребовалось много времени, чтобы промаршировать по оставшейся части поля и забить тачдаун, повергнув стадион в сущее столпотворение.
— Поднимайся! — Я схватил Поппи за талию и высоко поднял ее.
Толпа парней из братства, сидевших в рядах позади нас, не подвела меня. Они держали ее высоко, посылая вверх по рядам, когда она легла на спину плашмя.
Массовый серфинг — это круто.
Я рассмеялся и поднял свой телефон, сделав несколько снимков, пока она поднималась все выше и выше. Когда она, наконец, добралась до группы людей, которые усадили ее, я протиснулся мимо студентов в моем ряду к проходу. Затем я поднялся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, встретив ее на ступеньках.
Я остановился на ступеньку ниже нее, так что мы были почти на одном уровне, и мне открывался прекрасный вид на эти васильковые глаза.
— Весело? — спросил я.
— Да. На самом деле так оно и было. — Она рассмеялась и обняла меня за плечи.
Я крепко обнял ее, несколько раз глубоко вдохнув ее волосы. Пахло ванилью и корицей, смешанными с бодрящим воздухом и чем-то, чем пахла сама Поппи.
— Спасибо, — сказала она мне на ухо. — За все.
Я отпустил ее и откинулся назад.
Стадион все еще был оглушительным, но ощущался тихим гудением на заднем плане, когда Поппи оказалась в моих объятиях. Радостные возгласы, хлопки, свист — все это просто стихло.
Была только она.
Я поднес руку к ее лицу.
— Как я уже говорил тебе, я рад помочь тебе со списком.
— Нет, я говорю не о списке. Это касается всего остального. Благодаря тебе я просыпаюсь с улыбкой. Я с нетерпением жду каждого дня. Благодаря тебе, — она убрала мою руку со своей щеки и прижала ее к своему сердцу, — здесь только счастливые удары.
Она прижала мою руку к своей груди, и ее ярко-голубые глаза заблестели.
Я любил эту женщину. Я любил эту женщину так чертовски сильно, что это поглотило меня целиком.
В чем, черт возьми, была моя проблема? Почему я сдерживался, чтобы не сказать ей о своих чувствах? Потому что я боялся, что она все еще любит своего мужа? Срочные новости, Коул. В ее сердце всегда будет особое место для Джейми. Это не означало, что она не может любить и меня тоже.
У него было ее прошлое.
Я заберу ее будущее.
Я куплю ей еще одну собаку. Я буду смотреть, как она рожает наших детей. Я буду танцевать с ней на нашей золотой годовщине. Потому что я никогда не собирался ее отпускать.
Пока я жив, Поппи будет моей.
Это заняло у меня чертовски много времени, но здесь, на оглушительном стадионе, я наконец-то получил ключ к разгадке. Пришло время сказать Поппи, как много она для меня значит — независимо от ее реакции.
Позади нас нападающий «Бобкэт», должно быть, набрал дополнительное очко, потому что стадион снова взорвался. Это было слишком громко, чтобы она услышала, поэтому я одними губами произнес следующие три слова. Три слова, которые всегда будут принадлежать только ей.
Я люблю тебя.
Она улыбнулась и одними губами произнесла:
— Я тоже тебя люблю.
Она тоже любит меня.
Ее губы едва перестали шевелиться, когда я прижался своими к ее губам. Я просунул свой язык внутрь, пожирая ее рот, когда она ответила мне тем же. Когда я наконец отстранился, ее губы были влажными и красными, именно такими, какие мне нравились.
— Мэм! Извините меня, сэр!
Я оторвал взгляд от Поппи, когда к нам подбежал мужчина. На нем был неоново-зеленый жилет с надписью «ОХРАНА» на нагрудном кармане.
— Извините, но я вынужден попросить вас уйти, мэм, — сказал он Поппи. — Вы не можете заниматься серфингом в толпе на стадионе.
— Извините. — Она хихикнула, улыбнувшись мне, прежде чем повернуться и подняться по лестнице.
Я тоже рассмеялся, что только разозлило охранника, и последовал за Поппи. К тому времени, когда мы добрались до выходных ворот, звуки со стадиона стихли, и я снова мог слышать.
— Я думаю, мы немного пораньше придем на вечеринку твоих родителей после игры.
Я обнял ее за плечи, направляя к парковке.
— У меня есть идея, как мы могли бы убить пару часов.
Ее брови изогнулись.
— О, да?
— О, да.
Глава 21
25-й День Рождения: Написать письмо самому себе через десять лет
Поппи