— Послушайте, я буду с вами откровенен. У нас есть основания полагать, что ваш парень совершил убийства в винном магазине.
Ее голова взлетела вверх, глаза стали как блюдца, когда она ахнула.
— Что за хрень? — пробормотал я, отодвигаясь на краешек стула. Что делал Симмонс?
— Вы кажетесь милой девушкой, Нина. Но ваш парень замешан в каких-то нехороших делах. Мы доставим его позже сегодня и предъявим ему обвинение по двум пунктам обвинения в убийстве первой степени. Я не хочу, чтобы вы впутывались во все это, поэтому мне нужно, чтобы вы подумали. Подумали хорошенько. Где вы находились в момент убийства?
Она покачала головой, ее глаза наполнились слезами.
— Нет. Нет, он никого не убивал.
— Это действительно важно, Нина. — Симмонс нажал сильнее. — Окружной прокурор хочет просить о смертной казни. Вас могут привлечь как сообщницу, если мы не сможем подтвердить ваше алиби. Так что подумайте. Где вы были?
Слеза скатилась по ее щеке, когда она покачала головой.
— Он никого не убивал.
— Нина, он это сделал. Он отправится в тюрьму на всю оставшуюся жизнь. Если ему повезет, ему дадут два пожизненных заключения. Он проведет остаток своей жизни в тюрьме, и это в том случае, если ему посчастливится найти судью, который не назначит смертельную инъекцию. Самюэль уйдет. Он умрет. Не попадите в тюрьму вместе с ним. Скажите мне, где вы были в день убийства?
Она заплакала еще сильнее, закрыв лицо руками, ее плечи затряслись.
Мне почти стало жаль эту девушку. Почти. Симмонс использовал любовь к парню и какую-то хорошо продуманную ложь, чтобы разрушить ее стены. Он извлекал выгоду из ее молодости и эмоционального стресса, вызванного тем, что она была заперта в бесцветной комнате несколько часов. Симмонс использовал все это, чтобы подтолкнуть ее к краю пропасти.
— Нина, — мягко сказал он. — Просто расскажите мне, что произошло. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам. Просто… выплесните это наружу. Расскажите мне, что случилось.
Она снова всхлипнула, затем опустила руки. Ее глаза умоляли Симмонса понять.
— Самюэль их не убивал. Пожалуйста, это был не он.
Симмонс ждал, растягивая тишину до тех пор, пока она не стала почти невыносимой, пока, наконец, Нина не прошептала:
— Это была я.
Слова слетели с ее губ и зазвенели в воздухе, когда вина, облегчение и печаль отразились на лице Нины.
Может быть, она хотела признаться. Может быть, она устала держать это в себе. Какой бы ни была причина, в ее голосе не было никаких сомнений в правдивости сказанного.
Нина Верас убила Джейми Мейсена и Кеннеди Гастингс.
Я откинулся на спинку стула, потрясенный до глубины души.
Симмонс сделал это. Он с самого начала был ключом к раскрытию этого дела.
Я лелеял надежду, молился, чтобы нам было даровано чудо. Я хотел, чтобы этот день поскорее наступил. Но я никогда на самом деле не думал, что это произойдет. Я никогда не думал о том, что буду чувствовать в этот момент.
Я почувствовал облегчение. Я был благодарен. Но также это было больно.
Мне больно. За Джейми. За Кеннеди. За Поппи. Теперь, когда мы узнали правду, у меня защемило сердце.
Семнадцатилетняя девушка убила двух человек.
— Он сделал это, — прошептал Мэтт. — Срань господня, он сделал это.
Симмонс потянулся через стол и взял Нину за руку, когда она заплакала.
— Хорошо, Нина. Расскажите мне, что случилось.
В течение следующих тридцати минут мы с Мэттом сидели и смотрели, как Нина Верас дает полное признание в убийствах в винном магазине.
Как и подозревал Мэтт, мотивом была ее связь с Самюэлем. Пара только что переехала в Монтану из Лос-Анджелеса, где Самюэль долгое время был членом «Кровавых». Его послали сюда расширяться, зарабатывать деньги и создавать новую команду для банды.
И частью его команды была девушка, готовая сделать все, о чем бы он ни попросил, без вопросов.
Итак, Самюэль отправил Нину в винный магазин с пистолетом и четкими приказами. Возьми деньги из кассы. Если кто-нибудь откажется или начнет сопротивляться, убей его.
Это было ее испытанием.
Нина клялась на все лады, что первый выстрел был случайным. Что она не хотела никого убивать, но пистолет выстрелил в ее трясущихся руках. Возможно, она говорила правду о первом выстреле. Но, что на счет второго? Я на это не купился. Я думаю, она запаниковала и убила Кеннеди, чтобы спасти себя — не то чтобы мое мнение имело значение.
Судья и присяжные решат ее судьбу.
— Я не могу во все это поверить. — Мэтт покачал головой. — Мы должны были найти ее в уборной.
— Да, — усмехнулся я. — Мы должны были это сделать.
Выбежав из винного магазина, Нина исчезла за торговым комплексом. Она сняла свою толстовку и бейсболку и, как я и подозревал, пробралась на погрузочную площадку продуктового магазина.
Она спряталась в шкафчике под раковиной в женском туалете — место, куда поместились бы очень немногие мужчины, и, вероятно, именно поэтому никто не проверил. Она пряталась в течение двух часов, но вышла только после того, как Самюэль отправил ей сообщение о том, что полиция закончила прочесывать продуктовый магазин.
Самюэль — этот ублюдок — все это время сидел на парковке.
Он зашел в продуктовый магазин, стащил пару пластиковых пакетов, а затем прокрался в уборную. Затем пара пронесла маскировку Нины и пистолет через парадные двери, как будто они только что купили стейки на ужин.
Будучи таким молодым, я отмёл Нину, когда увидел ее на видеозаписи. Точно так же, как поступили все копы в тот день, наблюдая, как молодая пара подошла к своей черной машине и уехала.
Оставляя за собой разрушенные жизни.
— Как я собираюсь рассказать обо всем этом Поппи?
— Я не знаю. — Мэтт встал со стула. — Но это хорошо, что ты можешь быть тем, кто сообщит новости.
Я последовал за Мэттом из зоны наблюдения в коридор, но остановился, когда открылась дверь в комнату для допросов. Симмонс жестом пригласил ее выйти, и Нина вышла в коридор. Ее взгляд был устремлен себе под ноги, но, когда она увидела Мэтта и меня, она подняла глаза. Затем одной рукой она откинула волосы назад, убирая их с глаз.
Впервые я смог полностью разглядеть ее лицо. Лицо, которое я все-таки узнал. Лицо, которое я видел много лет назад.
Мои ноги подкосились, и я врезался плечом в стену.
Время замедлилось, пока Нина смотрела на меня, и на ее лице появилось узнавание одновременно с моим. Она не мигая смотрела мне в глаза, пока Симмонс не потащил ее за собой по коридору, чтобы оформить ее арест.
Нет. Нет, это не могла быть она. Нина Верас не могла быть той юной девушкой, которую я поймал шесть лет назад однажды ночью во время патрулирования. Это не могла быть она.
Но так оно и было.
— Пожалуйста. Пожалуйста, офицер, пожалуйста. — Девушка вцепилась в мою руку. — Пожалуйста, не арестовывайте меня. Я обещаю, я никогда больше не сделаю ничего подобного.
— Послушай, малышка. Мне жаль. Но ты и твои друзья оскверняли частную собственность. Граффити запрещено законом, даже если здание скоро снесут. Я не могу тебя отпустить. — Особенно потому, что она была единственной из ее банды, кого мне удалось схватить.
— Нет. — Ее глаза умоляли меня, когда она говорила. — Я клянусь. Я даже не рисовала. Смотрите. — Она подняла свои пальцы, все они были чистыми.
— Тогда у тебя не будет больших неприятностей. Пошли. — Я взял ее за локоть и повел обратно к своей машине.
— Пожалуйста. — Она была высокой, вероятно, метр семьдесят семь или метр восемьдесят, поэтому не отставала от меня ни на шаг, продолжая умолять. — Мне всего шестнадцать. Если вы возьмете меня к себе, они отправят меня обратно в Калифорнию. Но я не могу вернуться. Я не могу. Парень моей мамы… — Она остановилась, потянув меня за руки, чтобы я тоже остановился. — Пожалуйста. Я не могу вернуться, чтобы жить с ним. — Свободной рукой она убрала длинные темные волосы с затылка, обнажив скопление из шести сигаретных ожогов, сияющих под уличным фонарем.
Блять. Возможно, эта девушка разыгрывала меня, но слезы в ее глазах и страдание на лице были похожи на правду.
— Тебе шестнадцать?
Она кивнула.
— Как ты добралась до Монтаны?