— Пожалуйста, — пробормотал Лендваи. — Это по тому делу, по которому вы уже приходили? Я считаю, его должны приговорить к смертной казни. Он заслужил такой приговор.
— Убийца-злоумышленник всегда заслуживает смерти. Вопрос только в том, кто убийца.
Лендваи ничего не ответил. Лицо его побледнело; он со злобой смотрел на Бартоша, который, взглянув на часы (до шести часов оставалось восемь минут), подошел к окну и распахнул его.
— Вы не против? На дворе такая хорошая погода. А вы разве не открываете окон, когда возвращаетесь домой?
— Меня раздражает уличный шум.
— Вы такой чувствительный?
— В некоторых вопросах — да.
— Подобные посещения тоже нервируют вас?
— Если говорить откровенно.
— К счастью, мой визит не затянется.
— Это означает, что вы сейчас уйдете?
— Вы недалеки от истины. Но сначала нам нужно выяснить кое–что. Это касается Маргит. Ее последнего дня. В тот день вы получили от нее сигнал по телефону. Позвонили ей и сказали, что здесь ваша семья, приехавшая из Сольнока. Кстати, каким поездом семья вернулась обратно?
— Поездом двадцать два десять.
— Ах, ну конечно! Я забыл. В десять часов десять минут вечера. Но на Сольнок есть ведь еще один поезд: в восемнадцать часов. Почему жена с дочкой не уехали этим поездом?
— Они так и собирались сделать, но я их не отпустил. Мне тогда еще казалось, что я смогу обо всем сказать жене...
— Значит, не отпустили... Но почему? Потому что во всем хотели признаться жене? Нет! По другой причине.
— По какой же?
Младший лейтенант взглянул на часы и прислушался.
В холле зазвенел телефон. Бартош вышел в холл и принес аппарат в комнату.
— Меня? — спросил Лендваи и сделал шаг к нему.
— Нет-нет. Оставайтесь на месте, — ответил младший лейтенант и снова нервно взглянул на часы. Но тут же лицо его прояснилось: со второго этажа донеслись звуки рояля. Кто–то неопытной еще рукой играл пьесу Бетховена «Элизе». Лендваи хотел было подойти к окну и закрыть его, но Бартош строго сказал: — Оставайтесь на месте! — Потом прикрыл телефонную трубку носовым платком и начал говорить:
— Я хотел бы предупредить вас... Я только что был свидетелем ссоры...
— Положите трубку! — рявкнул Лендваи за спиной у Бартоша и приставил к боку младшего лейтенанта револьвер.
Бартош положил трубку, но не на рычажки, а сбоку аппарата, гак, что на том конце провода можно было слышать все, что происходит в комнате. И все записывалось на магнитную пленку. Бартош подумал, что ему, может быть, и не придется прослушать эту пленку. «Ну что же, во всяком случае, жизнь пропадет не зря: спасу невиновного». Он быстро повернулся; теперь дуло пистолета упиралось ему в сердце.
— Не двигаться, молодой человек! — холодно проговорил Лендваи и тут заметил, что телефонная трубка не положена на место. Неожиданно сильным ударом левой руки в челюсть он отшвырнул младшего лейтенанта к столу. Бартош потянулся за пистолетом, но удар в пах заставил его согнуться и стать на колени. Лендваи приставил ему револьвер к затылку, а другой рукой положил телефонную трубку на место. Потом извлек у Бартоша из внутреннего кармана пиджака пистолет и спрятал к себе в карман, затем подхватил младшего лейтенанта под мышки и бросил на кушетку.
Помутненным взором Бартош видел, что Лендваи снова поднимает револьвер и целится в него. «Вот сейчас грянет выстрел, — пронеслось в мозгу, — и все будет кончено». Было такое ощущение, будто он стремительно погружается в бездну... Но выстрел не грянул, вместо этого прозвучал телефонный звонок.
— Это, наверное, снова вас? — с издевкой спросил Лендваи.
— Дом окружен, и все пути бегства вам отрезаны.
— А меня это вовсе и не волнует. В чем вы можете меня уличить?
— В том, что вы убили несчастную женщину.
— Она мне надоела. Хотела, чтобы я обязательно женился на ней. Я никак не мог от нее отвязаться. А тут еще... она пришла ко мне и объявила, что ждет от меня ребенка. Осчастливила! Я должен был на что–то решиться.
— Вскрытие не показало, чтоб она была беременна.
— Вот как? — голос Лендваи дрогнул. — Значит, это был блеф?
— Наверное, Маргит хотела проверить ваши чувства.
— Та-ак... Значит, она солгала. Тем более она должна была умереть! Некоторое время я был очарован ею, но потом она наскучила мне. Правда, я не хотел, чтобы она догадалась об этом...
— Поэтому вы и писали ей такие письма, не правда ли? Но писались они вами только для алиби.
— Этот старый идиот Бакош... Ну, да все равно. Теперь уже все безразлично! Вы правильно сказали: эти письма подтверждают мою невиновность! — и Лендваи подмигнул Бартошу. — Маргит поверила, что мы поедем вместе в Дубровник, в свадебное путешествие. Но я и в мыслях не имел разводиться.